Зовите меня Маугли

В свое время Север и Юг воевали, потом Север победил, они пытались сделать единую страну — но сейчас очевидно, что это не удалось, различия между Севером и Югом были видны и поныне. Где-то в семидесятые был экономический бум, Атланта тогда стала самым быстрорастущим в экономическом плане городом США. Но времена те давно прошли, оставив разочарование и раздражение. Юг по-прежнему жил своей жизнью, что и вскрылось, неожиданно для всей Америки — в 2016 г. Замдиректора Крейн ехал по местности, где за Трампа проголосовали до девяноста процентов избирателей[28]. Он в то время был в Нью-Йорке, видел душераздирающие сцены после выборов — молодежь, обнявшись, плакала, некоторые даже решили эмигрировать.

Что он видел? Обшарпанные заправки и магазинчики. Тут часто бывают торнадо и просто сильные ветры — и срывает обшивку, а это потом никто не исправляет. Большие, обшитые сайдингом дома, рядом с которыми стоят старые машины на кирпичах и пикапы с двойными кабинами, тоже старые. Вон какой-то химический или нефтеперегонный завод, светит как рождественская елка — тут полно заводов, загрязняющих окружающую среду, они все еще работают. Люди, некоторые открыто с оружием — законы штата тут позволяют, здесь нормально, когда мужик стоит в кассу с автоматом на ремне. Это, кстати. наследие рабовладельческих времен — тогда белые ложились спать с пистолетом под подушкой на случай бунта.

Явное ощущение разрухи…

Замдиректора Крейн в 2015 и 2016 гг. поддерживал ту группу в ФБР, которая работала на миссис Клинтон и хотела дискредитировать Трампа — потом он остался незамеченным и потому не пострадал во время чисток. Он присоединился к этим людям не потому, что ему заплатили — ему казалось глубоко неправильным, что президентом США может стать человек с такой мутной биографией и отсутствием совести, что он не только не скрывал — бравировал этим. Крейн, как и многие в ФБР знали — Трамп разорился в восьмидесятые, много на себя взял — и его новый взлет был тесно связан с мафией, в частности — с русской мафией из Бруклина. Он владел казино в Атлантик-Сити, и занимался стройками — и то и другое не могло работать без отмывания грязных денег. Есть множество фотографий, где он был снят с криминальными авторитетами восточноевропейского происхождения и израильскими. Доказательств того, что он точно знал, что деньги криминальные, не было, но Крейн, как и многие в ФБР. считали что человек с такой биографией просто не может быть президентом США. Но здесь, вот в этих самых местах — многие думали иначе.

Потом начался Рашагейт. Крейн — тогда он уже был замдиректора — выступал резко против раскручивания этого дела, он считал, что от русских критически важно получить сотрудничество, размотать этот клубок, нити которого тянутся в девяностые, а то и раньше. Не может быть, чтобы у русских не было своего понимания этой истории, он подозревал, что деньги, отмывавшиеся через казино и стройки, были украдены в России в девяностые. И концы нельзя было найти, одновременно стегая Россию санкциями. Но победила другая точка зрения, воинствующая добродетель, так он ее называл. Воинствующий морализм. Он иногда говорил по душам с молодежью, с новым поколением агентов. Ему было порой страшновато. И как совмещается совершенно аморальный президент с молодежью, которая по сути ничем не отличается от китайских хунвейбинов, готовых не то, что судить — линчевать. Самое страшное было то, что во имя высоких моральных целей, которые они себе ставили — они могли без раздумий и сожалений переступить любой закон. Он это видел…

Мораль не может подменять закон — это едва ли не первое, что им сказали, когда он учился на юридическом. В какой-то момент говорить это, видимо, перестали.

Проблема в том, что закон — один для всех, а вот мораль — у каждого своя и каждый человек — душа-потемки. И нельзя строить общество и жить в обществе, в котором закон отодвинут моралью в сторону.

— Сэр… Сэр.

— Да, Итан?

— Мы приехали.

…

Крейну сидящий перед ним человек понравился.