Зовите меня королем

— Не знаю. Я уже забыл, как это- хмыкнула волна.

— Забыл? — Лациф нахмурился. — А когда это тебя терзали подобные муки?

— Когда человеком был.

На минуту в пещере повисла тишина.

— Так этих воспоминаний ты еще не видел-прошелестел раздосадованный демон.

— Нет пока. И что превратило тебя в…это?

— Глупость, злость и обида- голос Гаута стал тише. — Смотри дурак по моим стопам пойдешь.

— Сам ты дурак! — фыркнул Лациф и поднялся. — Хорошо тут с тобой, но пора и обратно. И да Гаут, я бы с радостью послушал всю твою историю, но времени не так много. У меня для тебя есть приказ. Если я больше не приду, будешь исполнять его до самого своего конца.

— Ты это о чем?

— Защищай мой народ Гаут.

— Хах! Да захотел!

— Чего ты там сказал!?

— Говорю, конечно, повелитель-хмыкнул демон.

— Вот и молодец-улыбнулся гомокул.

— Эй, король.

— Мм?

— Не сдыхай- отозвался вулкан.

— Я постараюсь- кивнул Лациф и закрыл за собой горячую дверь с прогретой докрасна каменной ручкой.

Натиэлль плакала в комнате, когда он появился.

— Все рыдаешь. Так значит я злодей? Деспот, мучающий невинных да?

Его ледяной голос обжег ее уши.

— Нет-торопливо вскочила Натиэлль, вытирая слезы, — конечно нет!

— Но ведь это я заставил тебя сотворить подобное! Ты, мой милый ангел, так рыдала, так плакала! А я вот ни слезинки не проронил!

— Лациф, я просто… Мне и правда было очень жаль Томаса.

— Правда? — приблизился он к ней.

— Да- жрица подняла на него свои заплаканные розовые глаза.

— Тогда какого хрена ты пошла в зал силы? — вдруг заорал он, да так, что по перепонкам прошелся надрывный звон.

— Почему ты так жесток со мной? — не стерпела Натиэлль и закричала в ответ.

— Жесток? — по лицу хмурого гомокула вдруг пробежала усмешка. — Так я жесток с тобой! — в его глазах блеснуло разочарование. — Вот значит как…

— Нет-прошептала Натиэлль, осознавшая свои слова. — Не то хотела сказать, не то! — вцепилась она в руку уходящего мужа.

— Хватит! — он не повернулся к ней. — Я устал.

— От меня!?

Лациф поглядел на нее горькими пустыми глазами и тоскливо прошептал:

— И от тебя тоже Натиэлль.

Она не знала, что сказать, но крик ужаса, вырывающийся на волю, заставила задохнуться во рту, зажав его ладонью.

— Знаешь, что сказала Микар? — хмыкнул король, глядя на нее. — Что в конце концов я буду во всем виноват. И как же она оказалась права. Что бы я не делал, во всем только моя вина. Это мои решения, но какого черта я должен отвечать за чужие проступки! Почему я схожу с ума и из- за них!?

— Ты сейчас словно не ты! — вскрикнула жрица. — Эта богиня что-то сделала с тобой!

— Это не она-улыбнулся Лациф и покачал головой. — Это я сам.

— Прошу, я прошу тебя не исчезай! Давай поговорим обо всем!

— О чем мы будем говорить? Может ты хочешь, чтобы я был помягче? Может считаешь, что я не прав? А хотя постой. Ты так рыдала, ты явно так и думаешь-печальная усмешка затаилась на его губах.

— Нет! Я всегда на твоей стороне!

Лациф в миг посерьезнел и расправил свои широкие плечи:

— Если бы ты была на моей стороне, то лицо твое сейчас не было бы в слезах! Ты бы приняла мое решение и исполнила мой приказ с необходимым хладнокровием! Однако мой сын и наместник понимают меня лучше собственной жены!

— Все не так…все не так! — Натиэлль не могла унять дрожь. — Что же творится…прошу…

— Неужели ты думаешь я был рад этому?! Неужели думаешь я наслаждался глядя, как кровоточит спина моего сына! Моего друга! — закричал разъярившийся король. — Я бы непременно искупил эту свою вину. Но ты…ты…с тобой я лишь сильнее страдаю! А мне это надоело! Раз ты моя слабость и моя боль, лучше…

— Нет! — страх, накативший волной, в миг высушил слезы на щеках жрицы. — Не говори!

Мука. На его лице застыла болезненная мука.

— Сашка я…

— Не позволю! — прижалась она к нему. — Я не оставлю тебя, ты слышишь?! — закричала Натиэлль. — Ни сегодня, ни завтра, никогда!

— Моими же словами…

— Ты иди со своим народом, а я буду идти с тобой. Я поняла. Так и будет. Больше никаких слез и уж тем более глупостей. Я обещаю! — схватила жрица его лицо в свои нежные ладони. — Любимый…Объясни мне пожалуйста, что происходит? Я все пойму!

— Я не хочу причинять тебе боль… — затравленный взгляд обычно столь уверенных желтых глаз заставил Натиэлль напугаться еще сильнее.

— Я знаю! — она прильнула к нему, осыпая поцелуями его испещренное шрамами лицо. — Я знаю!

— Сашка-голодные клыки в миг прорезались и жадные руки сгребли деву в крепкие объятия. — Вот же ж… — он впился в ее губы. — Сдаюсь!

Его объятия были родными и невероятно сладкими. Руки нежными, а губы опьяняющими. Натиэлль наконец снова почувствовала себя любимой и живой. Она уснула, смотря в его ласковые глаза и чувствуя, как сильные длинные пальцы бережно перебирают ее волосы.

Лациф грустно улыбнулся и поднялся. Он задумчиво поглядел на спящего в кроватке малыша, тот словно почувствовал его взгляд и открыл глазки, сонно уставившись на отца. Гомокул аккуратно взял сына на руки. Поигрался, поцеловал в лобик и нежно прижал к себе: