Зовите меня Ада

Ада на миг остановилась, перевела дух, и перекинула через плечо на грудь две толстых, медных косы, распустила их, встряхнула головой, рассмеялась. Огненное зарево вспыхнуло под солнцем – засияли её рыжие пряди, затмевая свет небесного светила. За эти волосы так полюбил её Алёшка! Улыбка сошла на миг с лица Ады, при воспоминании о первой своей любви. За что судьба так поступила с ней, почему разлучила с тем, кому она отдала всё своё сердце?

Птица вскрикнула в вышине голубого чистого неба, и Ада, вздрогнув, вновь припустила по лугу к виднеющемуся за небольшим пригорком домику. Вот и плетень уже, шершавые, сучковатые доски калитки, крыльцо… Ада вбежала в дом, перевела дух, крикнула радостно:

– Деда! Ты дома?

Никто не ответил ей. Ада крикнула ещё раз, уже тише – никакого ответа. Тогда она быстрым шагом пошла по комнатам – никого. Она сбежала с крылечка и завернула за дом, намереваясь пойти в огород, и тут с силой врезалась во что-то тёплое, большое. Ада подняла глаза и расплакалась от счастья.

– Дедушка! Это ты! Это ты!

Добрые лучистые глаза с любовью глядели сверху вниз на рыжеволосую девчонку, крепкие жилистые ладони гладили её по голове, окладистая седая борода блестела на солнце жемчугом.

– Пришла, милая?

Ада не в силах ответить, лишь судорожно всхлипывала и крепче прижималась к деду – высокому и сильному, как и прежде, каким она его помнила. Всё так же пахло от него молоком, травами и махоркой. Всё тот же был у него голос.

– Дедушка, – подняла, наконец, Ада на него свои огромные, в пол лица глаза, – Я умерла, да?

Дед покачал головой:

– Ты на границе ходишь сейчас.

– Но… Ведь я же здесь. С тобой, – нахмурилась Ада, и, вздрогнув от догадки, быстро добавила, – Я не хочу обратно, я здесь хочу остаться!

– То не нам решать, милая. Не мы себе жизнь дали, не нам её и отнимать и решать, когда срок выйдет.

– Кто же решает?

– Он, – дед поднял вверх указательный палец, – Един Господь.

– Деда, а как же Тьма? Она забирает себе жертвы.

– Она забирает не больше того, что ей дозволено. Да и сколько раз ты отводила беду, вспомни. Только не думай, что то твоя заслуга. Это Бог твоими руками людям помогал. Стоило бы лишь тебе хоть раз возгордиться, всё – пиши пропало! Сама бы стала не лучше Тьмы. Перешла бы на её сторону. А ты думаешь, почему она за тобой по пятам ходит? Сила твоя, она ведь не только на пользу людям служить может, но и наоборот. Лукавый таких людей пуще других в соблазн вводит, нужны ему такие души, сильные. Вот и ходит Тьма по следу, выжидает.

– Я никогда не гордилась, дедушка, – тихо ответила Ада.

– Знаю, – кивнул дед, – Иначе бы тут сейчас не стояла. В ином месте бы была.

– В аду?

– У этого места названий много, а суть одна. Правит им гордыня и ложь. Вот суть дьявола.

– Я всегда лишь радовалась тому, что удалось спасти очередную жизнь, деда, – подняла на него глаза Ада, – И понимала, что это не моя заслуга, а сила, данная мне свыше. Я всегда старалась скрыть это, чтобы никто не догадался обо мне. Чтобы не пришли благодарить потом. Это раньше у меня не получалось, а с годами я научилась. Только жизнь моя, деда, невесёлая. Ни семьи, ни детей, живу, как перелётная птица, ни на одном месте долго не задерживаюсь.

– За дар всегда платить приходится, милая, – дед снова погладил внучку по голове, – Кому много дано, с того много и спросится.

– Сил нет уже эту ношу нести, деда, – в глазах Ады блеснули слёзы.

– Ну-ну, не вешай нос, – обнял её дед, – Темна ночь, да за ней рассвет.

– Когда он придёт только, рассвет этот? – всхлипнула Ада, – Мне уже сорок три. Жизнь прошла почти.

Она замолчала. Надежда вдруг вспыхнула в её взоре.

– Деда, а ты сказал, что я на границе сейчас, это я в коме лежу, значит, да? Так может я умру, вот и будет освобождение, а? Придёт, наконец-то, покой!

– Вроде, по-вашему так это называется, по-медицински, – сморщил лоб дед, – Ну, а умереть не рассчитывай. Рано тебе ещё к нам. Покою она захотела. Велик крест – велика и награда.

– Что ты этим хочешь сказать? – не поняла Ада.

– Узнаешь, – щёлкнул ей по носу дед, – Больно любопытная, всё тебе сразу вынь да положь. Айда-ко чаю попьём, умаялся я, пока вишню обирал.

И Ада с дедом поднялись по тёплым деревянным ступеням в избу.

***

Потекли дни. Ада жила с дедушкой. Заходили к ним порой и соседи. Все благодушные, ласковые. Иных Ада знала, иных впервые видела. Про Алёшку у деда спросить отчего-то боялась. Может ответ не хотела знать, вдруг он там, в ином месте.

– Деда, а я долго здесь буду? – спросила она раз деда, надеясь на то, что он ответит – навсегда.

Но дед сказал лишь:

– Пока не поправишься. А придёт время возвращаться к живым— сама это поймёшь.

В один из дней Ада пошла на поле, что было за деревней, хотелось побыть одной, подумать о многом. Она шла по узкой тропке по направлению к лесу, как вдруг кто-то окликнул её негромко сзади. Сердце её заколотилось как бешеное, она узнала этот голос. Вся дрожа, обернулась она назад, и увидела Алёшку.