Зов ворона

Пендлтон шагнул вперед и схватил за руку молодую женщину. Человек рядом с ней бросился к нему, но один из людей Виси ударил его рукояткой ножа и ударил ногой по шее, одновременно направляя оружие на толпу. Жители деревни отпрянули, их мольбы превратились в рыдания. Пендлтон потащил девушку прочь, к ближайшей хижине.

‘Что ты делаешь?- Спросил Мунго.

Пендлтон помолчал. Корень ибоги произвел свое обычное действие, сделав его брюки гротескно выпуклыми.

- Пробую товар, - сказал он с ухмылкой.

Мунго поднял винтовку. - ‘Не трогай ни одного из них.’

Холодная команда в голосе Мунго пробила даже оцепенение ибоги. Пендлтон сделал шаг вперед, увидел, как палец Мунго напрягся на спусковом крючке, и остановился.

‘Я думал, мы партнеры, - пожаловался он.

‘И именно поэтому мы не сделаем ничего, чтобы испортить наш груз. Отпусти ее.’

С кислым видом Пендлтон отпустил девушку. Она подбежала к толпе и втиснулась в нее. Пендлтон сплюнул на землю. Он взял моток веревки из коры и сунул его в руки Мунго.

- Свяжи их - за шею, заметь, а не за талию. Тогда они не будут притворяться, что падают. И тебе лучше убедиться, что узлы затянуты туго. Если возникнет недобор, он будет выплачен из твоей доли.’

***

Рассветный туман поднимался над устьем реки Ньянга, закрывая солнце и окрашивая мир в серый цвет. Птицы пели, обезьяны визжали на деревьях, но звук был приглушен; поверхность реки была спокойной и зеркальной. Единственная рябь, которая нарушала его, исходила от носа баркаса, рассекающего воду, и шестнадцати весел, которые гнали его вперед.

На корме лодки капитан Эдвин Фэрчайлд с корабля Её Величества "Меандра" всматривался сквозь туман в темные очертания корабля, который, как он знал, должен был быть пришвартован неподалеку. Это был плохой год для него. Либо война с работорговлей увенчалась большим успехом, чем он осмеливался надеяться, либо - что более вероятно, как он опасался - работорговцы научились избегать Королевского флота. За те месяцы, что "Меандр" плавал в этих водах, они почти никого не поймали. Потом был шторм, который "Меандр" едва пережил – и еще несколько бесплодных дней патрулирования побережья. Был уже конец сезона, и добыча была невелика, но Фэйрчайлд безжалостно управлял своей командой. Он был убежден, что в этом районе все еще могут быть корабли, и не собирался прекращать погоню.

‘Если есть хоть малейшая надежда спасти хотя бы одного бедного африканца от рабства, мы должны сделать все возможное, чтобы спасти его", - поучал он команду.

Но даже в этом случае он не мог вечно держать корабль в море. Запасы провизии подходили к концу, и Фэрчайлд собирался вернуться на свою базу во Фритауне. Теперь его молитвы были услышаны. Все его недели поисков и сомнений были просто способом господа испытать его. Двигаясь на север, чтобы набрать воды, орлиный дозорный заметил мачту в устье реки. Как только они обогнули мыс, скрытый густым лесом полуострова, "Меандр" бросил якорь.

Офицеры Фэйрчайлда посоветовали соблюдать осторожность. Лучше подождать, пока он не отплывет, когда улики его преступления будут неопровержимы. Но Фэрчайлд был нетерпелив. Стыд последнего плавания на борту "Фантома" все еще горел в его груди. Он стоял на палубе невольничьего корабля и не сумел спасти пленников. Хуже того, он спасся только благодаря Мунго Сент-Джону. Правда, лондонские газеты превозносили его как героя за то, что он в одиночку выступил против работорговцев, и он заслужил повышение по службе. Но это была пустая похвала. Что ему было нужно, так это искупление.

- Кроме того, - возразил он, - как только рабы будут погружены на борт, мы не сможем использовать нашу пушку без риска причинить им вред. Лучше взять корабль на якорь, когда у него нет шансов спастись.’

Вот почему с первыми лучами солнца Фэйрчайлд повел вверх по реке абордажный отряд из трех лодок. Его разведчики доложили, что на невольничьем корабле, похоже, мало людей, но он не хотел рисковать.

‘Там.’

Он увидел впереди темную тень и изменил курс. Туман скрывал их приближение, пока они не оказались почти под самой кормой. Даже когда они подошли достаточно близко, чтобы прочесть имя, выбитое на ее транце – "Ворон", - никто их не заметил. Экипаж не позаботился выставить охрану.

Баркас боком прижался к корпусу "Ворона". Рулевой - крепкий мужчина, чьим любимым оружием был абордажный топор, - попытался взобраться по трапу, но Фэйрчайлд жестом остановил его.

‘Я пойду первым, - прошептал он. Он будет подавать пример.

Его сердце бешено колотилось, когда он поднимался по лестнице. Он все ждал криков или выстрелов, любого признака того, что его видели. Но никто не пришел. Он добрался до верха, на секунду задержался, чтобы выхватить пистолет, и спрыгнул вниз.

‘Именем Ее Величества Королевы Виктории я вступаю во владение этим кораблем! - объявил он.

Его никто не слышал. Палуба была пуста. Еще больше его людей высыпало за борт, держа оружие наготове.

- Обыщите его! - Фэйрчайлд отдал приказ.