Зов услышат избранные (СИ)

— Не прикасайся к нему, — предупредил я, показывая глазами на свой клинок. — Убьет, и я не смогу тебя спасти.

Он понимающе кивнул и отвел взгляд.

Я с трудом перевел дух и рывком принял сидячее положение, после чего попытался всунуть Черныша в петлю на спине. Получилось, но только со второй попытки.

Да, до моего полного восстановления еще ой как далеко… Шикр в режиме берсерка выжал из меня все соки без остатка, и Кира теперь лихорадочно ищет резервы, чтобы хоть как-то поддерживать мой внутренний тонус и спасти жизнь.

Я снова без сил откинулся на траву.

Охотник зло прокричал что-то непонятное и унесся в ту сторону, откуда еще совсем недавно мы прибежали. Через пару минут мой чуткий слух уловил его крик разочарования и какие-то невнятные причитания.

— Горзи сожрал мою добычу! — злобно прошипел он, как только подошел ко мне.

Керачу держал в руках окровавленные обрывки веревок и отдающий синевой коготь.

— Это всё, что осталось от Гимру.

Он сунул коготь в мешочек на поясе и уселся на траву, обхватив голову руками. — Как я вернусь в селение без добычи, как…

— А это? — перебил я его, вяло ткнув ногой обезглавленную тушу тиранозавра. — Разве это не добыча?

— Добыча, — он согласно кивнул головой и скосил на меня взгляд. — Но это твоя добыча, не моя…

— Нет! — снова перебил его я. — Мы вместе убили. Ты отважно выманивал Горзи на себя, а мне только и оставалось, что ударить его по шее. Поверь мне — бежал он только за тобой, а меня совсем не видел.

Охотник с сомнением посмотрел на меня, затем перевел взгляд на поверженную тушу.

Поднявшись на ноги, он подошел к отрубленной голове и посмотрел на срез. Его глаза от удивления расширились, и он снова глянул на рукоять Черныша, торчавшую из-за моей спины.

Всё время покачивая головой, он обошел тушу по кругу и, напоследок пнув ее ногой, произнес:

— Как будем делить Горзи?..

— Забирай всё себе. Свою долю я дарю тебе в благодарность за мое спасение.

Снова быстрый взгляд на Черныша и медленный кивок.

Я улыбнулся про себя. Видимо, за мое спасение он хотел несколько другую награду, чем часть туши, но…

— Этот клинок часть меня, и он убьет любого, кто без моего разрешения прикоснется к нему. А я не хочу твоей смерти, Керачу, поэтому Черныш останется у меня.

Охотник поджав нижнюю губу кивнул и достал нож.

— Голову Горзи, его когти и хвост мы заберем с собой. Мясо есть невозможно… оно горькое и сильно воняет. А вот кое-какие внутренности прихватим. Они полезны и лечат от многих болезней. А вот за три вот таких… — он подошел к голове и смело щелкнул пальцем по треугольным клыкам размером с мою ладонь, — я выменяю столько еды, что нам всем хватит лопнуть от обжорства.

Он согнулся пополам и закашлялся. Я не сразу понял, что это у него смех такой.

Отсмеявшись, он начал ловко разделывать тушу, время от времени посылая в мою сторону хвалебные восклицания.

Зрелище было хоть и не из приятных, но я всё-равно залюбовался его работой.

Каждое движение выверено и четко. Его нож мелькает тут и там, обрезая какие-то сухожилия, отделяя мясо от костей, вырезая органы…

Кира, экономя мои внутренние силы, не стала приглушать рецепторы обоняния, и мне пришлось в полной мере «насладиться» всем букетом ароматов внутренностей ящера.

Охотник провозился с разделкой добычи не менее получаса. Да, опыт у него в этом был немаленький. Керачу шустро вырезал из Горзи целые пласты прочнейшей кожи, делал по краям отверстия и продев в них сухожилия стягивал края. Получался своеобразный мешок, в который он укладывал внутренности и особо ценные части тела. Через полчаса возле жутко воняющей туши Горзи находилось с десяток таких мешков наполненных чем-то склизким и резко пахнущим. Затем рядом появилась ещё одна куча, но теперь из изогнутых костей, взятых из его же ребер.

Соорудив из костей и сухожилий ящера что-то наподобие волокуши, Керачу весь заляпанный густой кровью вопросительно посмотрел на меня.

— Помоги мне уложить его голову, я один не справлюсь. Только не хватай за клыки. Челюсть может сомкнуться…

Представив себе, что может произойти с рукой в моём нынешнем состоянии, если челюсть Горзи всё-таки сомкнется, я содрогнулся и благодарно кивнул охотнику.

Зайдя с обратной стороны, мы совместными усилиями перевалили покрытую острыми шипами голову на волокушу, затем охотник обложил ее мешками с внутренностями, сверху пристроил отрубленный хвост и, впрягшись в сооруженные им из лоскутов кожи лямки, с натугой потянул в ту сторону, где он еще совсем недавно сбросил тушу Гимру.

Вскоре мы миновали это место, и я увидел вместо туши, большое кровавое пятно на траве.

Мы шли уже не меньше часа. Когда до горы на которую указывал мне охотник оставалось не больше километра, перед нами возникло препятствие в виде небольшого, но достаточно крутого подъёма. Я думал, Керачу попросит помощи, но тот упорно тащил волокушу, тратя на это непомерное количество сил. Вены на его шее вздулись, спина покрылась буграми мышц, а острые шпоры на пятках всё чаще и чаще впивались в грунт, не давая этим своеобразным санкам скатиться обратно вниз.