Зов Тайрьяры

Страшно ли? Да, страшно. Но это не заставит меня отступить. Дайминио когда-то учил меня, что, если буду сомневаться, просто досчитать до трех и решиться, доверившись воле Господа. Проверим, прав ли был старый лис.

Раз. Два. Три.

Я сильнее зажмурился , выдохнул и вонзил собственный кинжал себе в грудь.

Боль пришла через секунду: вспыхнула и парализовала тело. Я застонал и начал оседать на землю. На этот раз терпеть было не нужно. Чем скорее я позволю Смерти забрать меня, тем лучше. Теперь вся надежда на друзей...

Ольциг оказался рядом.

- А говорил, что не будешь умирать по его прихоти, - с нервным смешком произнес он, поддерживая меня под голову.

- Но... за него... умер бы... - пересиливая боль, произнес я, стараясь быстрее провалиться во мрак.

- Ie Ja, sara heker, - дрожащим голосом прошептал монах, - вернись, прошу тебя. Вернитесь оба.

Я не успел ничего ответить. Спасительная тьма накрыла меня раньше...

Глава 9. По ту сторону

Я открыл глаза и увидел Ольцига, замершего над моим телом. Взгляд Филисити был полон отчаяния и ужаса, когда она смотрела на руки монаха, залитые моей кровью. А еще я видел себя. Мертвым...

Так странно было смотреть на себя со стороны. Это словно был я и одновременно совсем другой человек. Черты лица заострились и осунулись, темные круги пролегали под глазами, а в груди зияла рана от моего собственного кинжала, который Ольциг успел вытащить и бросить на землю. На лбу моего мертвого тела краснел неясный завитой символ, который нарисовала Филисити перед своим заклинанием.

Я невольно тронул грудь рукой, и кровь осталась на пальцах. Это было странно, потому что я не истекал ею. Она могла окрасить руку, но не вытекала из раны. Боли тоже не было. Я ведь умер, а мертвые не чувствуют боли. Наверное.

Мой взгляд упал на правую ладонь. Порез темнел во всю руку, но тоже не кровоточил. Вместо того из него словно росла какая-то нить. Толстая, витая, будто бельевая веревка, сплошь состоящая из кровяных сгустков и больше напоминающая жилу. Она тянулась от пореза на моей ладони к порезу на ладони моего мертвого тела.

Я сделал шаг в сторону. Нить удлинилась, позволяя мне уйти на то расстояние, на которое я хотел. Но при этом, пойдя по ней, я всегда мог вернуться сюда. На моем призрачном лице растянулась улыбка: заклинание Филисити сработало! Она сумела привязать меня к моему телу.

Тем временем на руках Ольцига медленно начинал разрастаться золотой свет. Так медленно, как будто он становился на толику ярче раз в несколько минут. Здесь время течет иначе. В реальности у меня действительно есть всего несколько мгновений, пока dassa не вернет меня к жизни (если, конечно, у него получится вернуть меня). Удивительно, но это сомнение сейчас не вызывало страха, а было простой возможностью, которая словно бы не имела отношения ко мне.

Я огляделся. Дождя не было, но серо-фиолетовое небо изредка прорезали молнии. Шумел ветер. Вспыхивали зарницы, но отзвуков грома не слышалось.

Пейзаж совсем не напоминал Альгран - это была какая-то холмистая пустошь. Ни одного дерева на мили вокруг, лишь каменные невысокие горы и холмы. Сухая растрескавшаяся почва. Синий закат на околдованном тучами небе.

Роанара рядом не было.

- Рон! - закричал я, тут же поправляясь, вспомнив, что здесь стоит называть настоящее имя друга, и окликнул снова, - Руан?

Никто не ответил. Я опасливо глянул на свое тело, обернул кровяную нить вокруг кисти для надежности и побежал вперед. С каждым шагом, отделяющим меня от друзей, я будто бы делался легче и невесомее. Становилось все труднее заставить себя запомнить, зачем я бегу.

Не знаю, сколько длился этот бег. Казалось, время замедляет ход с каждым моим шагом. Наверное, если бы мое сердце билось, я бы уже слышал, как оно стучит у меня в висках, но мертвые сердца не бьются.

Где-то в глубине сознания меня занимали вопросы: сможет ли Ольциг вылечить мою рану? Тогда, в Лэс-Кэрр-Грошморе это удалось ему с большим трудом. Однако ничего, кроме легкого интереса я в этом вопросе не чувствовал. Мне даже хотелось заставить себя испугаться, и я крепче сжал нить - мое единственное связующее звено с реальностью. Она позволила мне почувствовать нечто, похожее на беспокойство, и я упорно не давал ему угаснуть в себе. Чтобы выжить, нужно хотеть выжить. Это необходимое условие.

В какой-то момент я обернулся и понял, что не вижу ни друзей, ни своего тела. Одна лишь красная кровяная нить, тянувшаяся от моей руки, позволяла надеяться, что путь назад еще не отрезан. Я двинулся дальше.

Пейзаж все не менялся. Та же сухая пустошь, то же небо.

Что-то тянуло меня за широкий холм впереди. К горизонту, к закату. Нечто, сравнимое, может быть, с песней наяды, звучало оттуда, неумолимо призывающее души. Если Роанар и мог куда-то отправиться, то он пошел именно туда. Вроде бы, в эту сторону смотрел Ольциг, когда увидел призрак барона.