Зов пустоты

– Нет, он поступил как религиозный фанатик, удовлетворяющий требования своего духовного отца.

– У суннитов вообще нет никаких духовных отцов.

– Ты меня понял. Он делает то, что ему говорят. Говорит тот, кого он считает голосом Бога или его посредником.

– Тот, кто играл эту роль, лежит у твоих ног.

– А кто стоит выше его в их иерархии?

– Во Франции? Никто… Это такое разнородное скопление, каждая группа сидит в своем углу, а объединяет их экстремистская идеология и ИГИЛ, где-то там, в «стране Шам», как они ее называют. Их единственный глава – Бог.

– Разве у них нет организации с пирамидальной структурой, с настоящими лидерами?

– Нет, в Ираке и в Сирии у них есть халиф, правители и целая толпа стратегов, разрабатывающих военные операции, но здесь все эти титулы ничего не значат. А те немногие заметные представители ИГИЛ, которых мы видим в интернете, не смогли бы так просто приехать во Францию.

– Почему?

– Конечно, они могли бы просочиться через границу, но будем реалистичны: эти люди на многое способны перед камерами, они хорошо говорят, хорошо умеют вскружить голову недалеким, растерянным ребятам и завербовать их, но совершенно не способны вести партизанскую войну на нашей территории.

– Значит, мы должны признать, что есть еще кто-то. Кто-то очень влиятельный, какая-то теневая фигура: он сумел ускользнуть от ваших служб, но его слушают радикальные исламисты.

Марк покачал головой: Лудивина явно его не убедила.

– И что дальше? – спросила она.

– Мне надо в Леваллуа, начальство ждет от меня подробный отчет. И я их не разочарую… Возвращайся в Париж, я позвоню тебе в выходные.

Марк мрачно посмотрел на нее. Он был чернее тучи.

Когда Лудивина вышла из машины на парковке за казармой, поднялся ветер. Дневной свет казался еще более тусклым, чем на берегу Сены.

«Будет гроза».

Она не разделяла озабоченности Марка. Он потерял важную фигуру, которая позволяла ему следить за целой сетью, он чувствовал, что убийца все усложнил, обвел его вокруг пальца. Но для Лудивины все произошедшее имело смысл. Она не до конца понимала, какой именно, но теперь совершенно убедилась в том, что убийцей кто-то управляет. Таково было единственное разумное объяснение его поведения, а уж в этой сфере у Лудивина имелся свой опыт: даже серийные убийцы руководствовались определенной логикой.

Она поймает эту гадину. Этого насильника. Этого фанатика. Такова была ее собственная цель. Все остальное – дело ГУВБ.

Единственная хорошая новость пришла, вопреки всем ожиданиям, от прокурора Беллока – он сам ей позвонил. Он запросил вырезанные половые органы первых двух жертв, которые так и хранились в специальном хранилище, поскольку дела не были закрыты. В знак уважения к судьям, которые рассматривали эти дела об убийствах, а также ради получения единообразных выводов от специалистов, Беллок отправил биологический материал в те же лаборатории, которые привлекали для анализа еще при первом расследовании. Это были частные лаборатории, вполне компетентные, однако работавшие дольше, несмотря на то что прокурор потребовал провести срочный анализ. Лудивина не могла опомниться от радости и долго благодарила Беллока, не забыв заодно извиниться.

Входя в казарму, она заметила на бульваре мужчину на мопеде, в мотоциклетном шлеме: он пристально смотрел на нее, и поэтому она замешкалась у дверей. Их разделяло ограждение. Она не могла вспомнить, встречались ли они раньше, но его лицо показалось ей знакомым.

Мужчина опустил визор, нажал на газ и исчез в потоке машин.

Она решила, что это журналист или какой-то жандарм, бывавший в ОР, имени которого она не запомнила.

Она была точно уверена лишь в одном: это не кто-то из ее бывших любовников.

Внутри у нее все сжалось от тревоги, хотя она и не сумела понять, почему. Она отогнала тревогу прочь.

Как глупо переживать из-за лица, показавшегося знакомым.

«Но его взгляд. Он был… тяжелым. Пустым».

Она все выдумала. День был ужасным, она уже две недели интенсивно работала над расследованием. Пора отдохнуть. Выходные пойдут ей на пользу.

Над Парижем загремел гром.

«Будет гроза», – вновь сказала себе девушка, входя в казарму.

Гроза разразилась ранним вечером.

31

Голос стих, скрестись тоже перестали. Лудивину снова окружило черное безмолвие. Так было не лучше.

Где он? Когда он снова появится? Станет ли следующий раз последним? Когда он возьмется за нее? Пары ударов электрошокером хватит, чтобы ее усмирить. Первый хомут уже через миг затянется у нее на шее. Пока он будет ее насиловать, она будет чувствовать, как хомут с каждым движением тел все сильнее стягивает ей горло. Затем он затянет второй, чтобы у нее не осталось ни единого шанса. Третий хомут она даже не почувствует, но это животное станет тянуть за него с нечеловеческой жестокостью, а потом выйдет из комнаты и оставит ее задыхаться в одиночестве, в этом тошнотворном месте.