Зов пустоты

Он мне не поверил, это было заметно по тяжелому взгляду, но возражать не стал. А я чувствовала себя лгуньей и предательницей, но мне надо было еще раз поговорить с судьей Вайхесом, объяснить… Может, он все же выслушает меня? Надежда была слишком маленькой, но я хваталась за любую. Если мне удастся переманить верховного судью на свою сторону, Анри оправдают.

Дорога уже показалась знакомой, только на этот раз мне не встретился мужчина в сером балахоне. Видимо, вмешательство магистра пустоты в мою судьбу было исчерпано на ближайшие три дня. Я дошла до знакомых ворот, взяла в руки молоточек, глубоко вдохнула воздух и постучала. Дверь открылась почти сразу, будто меня и ждали.

— А, юная мадемуазель Лерьер, — усмехнулся судья Вайхес и окинул меня сальным взглядом, таким откровенно похотливым, что захотелось немедленно уйти, и я с трудом заставила себя остаться. — Рад вам безумно. Входите.

И пропустил меня в дом. Только на этот раз повел не в парадную гостиную, а на второй этаж. Там тоже находилась гостиная, но гораздо меньше, уставленная мягкой мебелью, — широким диваном и креслами.

— Вина? — предложил судья.

— Не стоит. — Я подавила предательскую мысль выпить для храбрости. — Я пришла поговорить с вами. И надеюсь, что наш разговор надолго не затянется.

— Слушаю вас, мадемуазель.

И судья облизал сухие губы. Я сглотнула.

— Причина моего визита все та же, — ответила тихо. — На суде я заметила, что вы предвзято относитесь к этому делу.

— Что вы себе позволяете? — картинно возмутился судья.

— Я не желаю вас обидеть. Но Анри невиновен, вы сами видите.

— Доказательства свидетельствуют против него.

— Прямых доказательств нет. Я прошу вас, месье Вайхес. Я вас умоляю! Будьте справедливы.

Гастон поднялся и прошелся по комнате. Затем взял со стола пустой бокал и все-таки наполнил его вином, отпил глоток и поставил на место.

— А теперь послушайте меня, мадемуазель Полина, — начал он. — Вмешательство магистра Эйлеана выгадало вашему жениху еще три дня жизни. Но я расскажу вам, как будет проходить суд. Вместо трех голосов — четыре голоса. Если будет расклад три против одного магистра, граф Вейран все равно умрет.

— А если будет два на два? — спросила я.

— Тогда мы будем искать компромиссное решение. И, надеюсь, его найдем. Впрочем, я мог бы поговорить с коллегами, если бы вы сами были сговорчивее. Но, видимо, ваши чувства к Вейрану недостаточно искренни, раз вы не готовы идти на жертвы ради него.

— Давайте обсудим условия.

В чем-то судья был прав. Если есть хотя бы призрачный способ спасти Анри, я должна согласиться. И пусть потом сам Анри возненавидит меня, зато он будет жив.

— Вот так бы сразу, — усмехнулся Вайхес. — Мои условия вам известны. А я проголосую за оправдательный приговор для вашего жениха. Более того, в качестве жеста доброй воли я готов устроить вам встречу. Вы ведь хотите видеть Анри, Полина?

— Да.

Хотела больше всего на свете. Лицом к лицу, а не через прутья тюремной клетки. Сказать, что люблю, что всегда буду любить. Обнять хотя бы на мгновение. Что мне терять? Честь? Я опустила глаза, чтобы судья не увидел слез.

— Я согласна.

— Так и знал, что вы умная девочка, Полли. Идите за мной.

Я поднялась с дивана на ватных ногах. Стены и пол, казалось, менялись местами, и было чувство, что вот-вот упаду.

— Идемте же. Поторопитесь, у меня не так много свободного времени, как у вас.

Мы миновали пару дверей, и судья толкнул третью. Ожидаемо за ней находилась спальня. Темные тона, крепкая мебель, кровать под бордовым покрывалом. Все въелось в память, и год спустя я смогла бы описать, как Вайхес стоял, скрестив руки на груди, и смотрел на меня так, что даже одетой хотелось прикрыться.

— Раздевайтесь.

Пальцы не слушались. Я не могла справиться с завязками, и судье пришлось помогать мне. Каждое его прикосновение отзывалось тошнотой. Но вот платье сползло на пол, и я осталась в тонкой сорочке, чулках и белье. Вайхес подошел ближе, провел пальцами по шее, заставляя запрокинуть голову.

— Вашему жениху повезло, — сказал он. — Не каждая решится на такое, далеко не каждая. Не беспокойтесь, об этом никто не узнает. Разве что ваш будущий муж, если не будете достаточно осторожны в первую брачную ночь.

Я отстранилась. Что я делаю? Надо уйти, бежать, но судья перехватил меня и с силой толкнул на кровать, а сам навалился сверху. Узловатые пальцы зашарили по телу, срывая сорочку, касаясь кожи. Я зажмурилась. Не думать. Думать о чем угодно, только не об этом.

— Смотри на меня, — обжег приказ.