Зов Припяти

Сталкеры уселись на выщербленный дощатый настил и свесили ноги. Слабо поскуливал внизу слепой пес, шебуршался неподалеку в кустах снорк, у которого инстинкт и остатки разума пока еще брали верх над чувством голода. Винт достал из кармана сигарету и закурил, привычно пряча огонек в кулаке и пуская дым низом, чтобы тот не захлестывал не некурящего товарища. Отшельник, уперевшись налобником шлемофона в поручень, пытался высмотреть внизу снорка.

— Эх, сеточку бы сейчас… — вздохнул Винт, прерывая установившееся почти идиллическое молчание. — Слушай, у меня шнур толстый есть, крепкий, то ли капроновый, то ли нейлоновый. Но выдержать должен. Может заарканить попробуем?

— Да болта чего получиться. Там кусты, и арматура из земли торчит. Ни заарканить, ни петлю разложить. Обязательно зацепится.

Сталкеры снова примолкли. Неожиданно Отшельник толкнул товарища локтем в бок.

— Вон, на стене цеха, щит пожарный видишь?

— Вижу. И чего там? Ведро что ли? — Винт вгляделся в пожарный, некогда красный, а теперь ободранный, со следами старых пулевых отверстий деревянный щит, на котором сиротливо болтался прострелянный в нескольких местах конус пожарного ведра.

— Да нет же, над ведром! Багор обломанный видишь? — над конусом действительно висел небольшой багор, насаженный на обломок деревянного черенка. — Прямую пичку загнем, и можно как кошкой, или как блесной снорка зацепить попробовать. И без выстрелов, опять же. А то он вон зашугался, не подходит.

— Так а как привяжем то? Там дырки нет, — засомневался Винт, — да и снорк к блесне этой не подойдет, зашугается.

— А мы туда колбасу насадим, у меня есть. А дырку вот, дыроколом пробьем, — Отшельник похлопал ладонью по автомату, — это же 7,62, со ста метров рельсу прошибает, ему этот багорик — как картон.

— Ну, рельсу со ста метров — это ты брешешь, — отозвался, поднимаясь на ноги, Винт, — но попробуем, хуже один фиг не будет.

Одиночный выстрел АК-103 действительно пробил аккуратную дыру, одновременно выбив труху полусгнившего деревянного черена. Пичку Винт загнул, получившиеся жала крюков слегка выгнул вбок, на манер рыболовных, «для лучшей подсечности». Отломав и насадив два куска колбасы, сталкеры с крана закинули снасть к кустам. Вскоре заинтересовавшийся снорк высунулся из кустов и сунулся к наживке. Винт начал осторожно вытягивать веревку, заставляя снорка подойти ближе. Мутант осторожничал, словно чуял спрятанные в кусках колбасы железные крюки.

— Будешь подсекать — губу ему не порви, — прошептал Отшельник, выцеливая снорка через прорезь прицела и пытаясь зафиксировать мушку на конечности.

— Да пошел ты… — отозвался сквозь зубы Винт.

В это время громко заскулил и забился, почуя так близко врага, слепой пес, про которого сталкеры за всеми приготовлениями слегка успели подзабыть. Снорк немедленно переместился на несколько метров вперед и припал к земле, приготовившись к атаке. Собачий скулеж, казалось, выбил из него все остатки осторожности. Винт со всей силы рванул веревку на себя, крюк впился снорку в ляжку. Мутант взревел и дернулся в сторону. И тогда Винт намотал веревку на руку и спрыгнул вниз, оказавшаяся перекинутой через балку веревка потащила снорка в сторону сталкеров.

— Витек, тебе давно говорили, что ты зашибленный на всю голову? — Отшельник просовывал обломок трубы между связанных конечностей монстра. — Ты зачем вниз сиганул?

— Ну так это… гада этого поймать… он мне с утра все нервы вымотал. А ты зачем?

— Я прыгал с середины лестницы, и на снорка. А ты с верхотуры и на бетон. А если бы крюк вырвало?

— Ну так не вырвало же… — ответил Винт, взваливая конец трубы себе на плечо. — Теперь Стечкина себе куплю…

— А я — маузер. «Астру». Такой, как у революционных матросов, которые Зимний штурмовали, — отозвался Отшельник. И переспросил напарника через довольно длительную паузу, — ну, ты чего молчишь? Тоже маузер решил?

— Да нет, — отозвался Винт, — просто вспоминаю, как такие чудики одним словом называются… Для него же патронов не найдешь… — потом не вытерпел, и переспросил, — А для чего тебе маузер?

— Ну… так просто… всегда хотел из маузера пострелять.

* * *

— Ох, и горазд же ты заливать, Отшельник, — усмехнулся Игрек, подбрасывая в костерок небольшую деревяшку.

— Чего сразу «заливать»? — обиженно протянул рассказчик. — Вот, смотри.

Из развязанной горловины вещмешка в руках Отшельника торчала деревянная коробка, из-под откинутой крышки которой выглядывала рукоять легендарного маузера.

marsuser ОХОТА НА КРОВОСОСА

И самый лютый зверь испытывает жалость.

Я жалости не знаю, а значит — я не зверь.

В. Шекспир «Король Ричард III»