Зов предков

Он сразу заметил, что Матье хорошо держится на лошади, несмотря на отсутствие седла, и Вачиви, воспользовавшись случаем, попросила у Тристана позволения учить мальчика дальше. Кивнув в знак согласия, маркиз велел ей продолжать занятие, а сам стал смотреть, как Вачиви объясняет Матье, как важно чувствовать себя единым целым с лошадью. Прицепив к уздечке длинный корд, она заставляла коня двигаться по кругу то шагом, то мелкой рысью — и с каждым кругом мальчик сидел на его спине все раскованнее и свободнее. Наконец урок закончился, и Вачиви помогла Матье слезть с коня, чтобы он мог приветствовать отца.

С радостным воплем мальчик бросился в объятия Тристана.

Когда восторг встречи немного утих, Вачиви рассказала маркизу, что вечером собиралась прокатить на пони Агату, чтобы помочь ей преодолеть страх перед лошадьми. У них уже состоялась одна такая прогулка — очень короткая, но девочка, кажется, осталась довольна. Слушая Вачиви, Тристан понял, что за время его отсутствия у него в замке появилась превосходная учительница верховой езды. Правда, ее методы были весьма необычны, зато мастерство было бесспорным, да и дети, кажется, успели к ней привязаться. Если Матье хоть чему-то научится у Вачиви, подумал маркиз, он станет одним из лучших наездников Франции, и надо сказать — эта мысль, приятно щекотавшая отцовское самолюбие, пришлась ему очень по душе.

Глядя на Вачиви поверх головы сына, Тристан улыбнулся и поблагодарил за уроки, которые она дала мальчику.

— Мне эти уроки доставляют больше удовольствия, чем ему, — ответила Вачиви. В самом деле, теперь она проводила в конюшнях почти все время и часто, закончив заниматься с детьми, в одиночку ездила к холмам. Ни одна из местных дам не отважилась бы на подобное нарушение этикета, Вачиви же, напротив, чувствовала себя во время этих прогулок особенно свободно и раскованно. Никакая опасность ей не угрожала — в Бретани не было ни враждебных индейских племен, ни даже разбойников, а если бы и были, она сумела бы от них ускакать.

— Как дела в Париже? — вежливо спросила Тристана Вачиви.

— Все то же самое: суета, толчея, интриги. Лично меня пребывание при дворе всегда утомляет, но бывать там хотя бы изредка — моя обязанность. Кроме того, на человека, который избегает появляться при дворе, рано или поздно начинают коситься, а это может отрицательно сказаться на карьере… — Он усмехнулся каким-то своим мыслям.

— У вас, по крайней мере, есть в Париже дом, где вы можете отдохнуть, — заметила Вачиви. Маркиз кивнул.

— Есть, но с тех пор, как умерла моя жена, я бываю там нечасто. Бедняжка Агнесса любила появляться при дворе гораздо больше, чем я, поэтому мы часто бывали в Париже и оставались там подолгу, но теперь… Теперь мне там нечего делать, к тому же парижский особняк навевает на меня печальные воспоминания.

Оставив лошадь на попечение конюха, Тристан и Вачиви не спеша пошли к замку. Матье бежал впереди, то и дело оглядываясь на отца и свою учительницу. Ему нравились занятия с Вачиви, которая никогда на него не кричала и объясняла все очень понятно, а главное — лошади слушались ее так, словно она знала лошадиный язык! Как-то во время одного из первых занятий, когда он впервые сел на коня без седла и очень боялся упасть, Вачиви что-то пошептала буланому Рыжику на ухо, и Матье сразу стало меньше трясти и подбрасывать.

— Ваш дом находится в самом городе? — спросила Вачиви.

— Да, он недалеко от Лувра, хотя в последнее время король с королевой живут в Версальском дворце, который находится за городом. Возможно, когда-нибудь вы тоже там побываете… — добавил он задумчиво. Тристан рассказал о Вачиви одному из своих друзей, и тот сказал, что ему стоит когда-нибудь взять ее с собой ко двору. Маркиз, однако, по-прежнему не представлял, как сделать это, не нарушая приличий. Вачиви была невестой его покойного брата, то есть женщиной совершенно ему посторонней, и как бы Тристан ей ни сочувствовал, само ее присутствие у него в доме оставалось фактом в высшей степени предосудительным.

Но и выгнать Вачиви у него тоже не поднялась бы рука. Она сразу сумела поладить с его детьми — играла с ними, занималась верховой ездой, и маркиз был ей за это благодарен. В отличие от их гувернантки, она была человеком отзывчивым и добрым, и дети успели к ней привязаться, в особенности Агата, не знавшая материнской ласки. В лице Вачиви и сын, и дочь маркиза обрели разом и учителя, и друга, и Тристан не знал, как ему теперь поступить. К счастью, в провинции — а Бретань была глухой провинцией — общественное мнение не имело такой силы, как в Париже.