Зов предков

— Ни в коей мере, — примирительно поднял перед собой руки шаман. — Лично я не собираюсь препятствовать тебе ни в чем и даже, напротив, помогу выбраться из леса и покажу дорогу к тому, кто поможет тебе вернуться в Петербург.

— Просто замечательно, — предчувствуя подвох, пробормотал Волков.

— Но, знаешь, как говорят, — улыбнулся Тенгри, — «Если хочешь насмешить Небо, расскажи ему о своих планах».

Владимир скривился.

— Да, Молодой Волк, ты вправе делать все, что тебе заблагорассудиться и вправе идти по своему пути, но Черная пирамида так просто не отступится от тебя, и духи говорят мне, что твой путь в скором времени обязательно приведет тебя к ее ступеням.

Волков уже было хотел вскипеть и закричать на Тенгри, что такого не будет никогда, но вместо этого решил перевести тему и спросил:

— Духи! Ты постоянно твердишь о их велениях. Скажи же мне, кто они такие?

— Они те, кто уже отслужили срок воплоти в этом мире, те, кто прожили уже ни один жизненный цикл, и кто теперь пребывает за гранью бытия, являясь частью великого вселенского разума.

— То есть души умерших?

— Не просто души умерших, — покачал головой шаман. — Окончив один жизненный цикл, наша душа покидает тело, какое-то время она пребывает за пределами бытия пока не приходит момент для нового возрождения в новом теле и так далее, до полного выполнения своей миссии. Но жизненные циклы не бесконечны. Когда душа выполняет цель, она навсегда покидает мир живых и уходит в мир духов. Вот к велению таких духов: просвещенных, исполнивших свою миссию, я и прислушиваюсь.

— И какова же миссия у души?

— У каждой она своя, — развел руками Тенгри. — Одни рождаются для того, чтобы вести людей за собой к великой цели, но часто бывает, что одной человеческой жизни для этого не достаточно. Другие рождаются, чтобы творить и создавать, но жизнь бывает разной и часто ее условия мешают раскрытию человеческого дара. А некоторые рождаются, чтобы любить, но в одной жизни они теряют свою любовь и поэтому рождаются опять, чтобы в следующей соединиться вновь и уже не потерять друг друга. Поэтому часто бывает, что многие души из жизни в жизнь связаны между собой. Возможно, ты замечал это сам, когда встречал какого-нибудь человека, и тебе казалось, будто бы ты знавал его прежде?

— Да, — кивнул Владимир, — такое чувство посещало меня не раз. Так было, когда я впервые повстречал своих друзей Алексея и… Павла.

Тенгри кивнул:

— Да, часто бывает так, что дружба из одной жизни переходит в другую, как и любовь и ненависть. Но все же миссия у каждой души своя, порой неподвластная пониманию. Так в мир приходят и темные души, души тех, кто из жизни в жизнь занимается завоеваниями и покорением народов или уничтожением всего живого, но их миссии тоже важны для вселенского разума и, пройдя свой путь и дойдя до конца, они тоже достигают просветления.

— Но почему мы ничего не помним о наших прошлых жизнях?

— Чтобы не нести за собой груз прошлого: ошибок, разочарований и прочего. Чтобы ни что лишнее не отвлекало нас от новой жизни и не сводило нас с намеченной цели. Но не помним, это не совсем так! Не помнит, вернее, не знает прошлого это наше новое тело, а вот душа, душа помнит все, и часто в новой жизни она подсказывает нам, как поступить, чтобы избежать прошлых ошибок.

— Понятно, — сказал Владимир и перевел взгляд на мирно посапывающего рыжего лиса, что лежал у его ног. — Но если я тебя правильно понял, Тенгри, то раз душа была рождена человеком, человеком она возродится и вновь?!

Шаман усмехнулся, тоже взглянул на лиса и произнес:

— Бывают и исключения из правил. Душа твоего друга испанца оказалась очень сильной, такие души встречаются редко. Миссия, что он наложил на себя в своей прошлой жизнь, не могла быть исполнена в последующей, и поэтому он получил такую возможность. Да, Владимир, твой друг вернулся в образе зверя, чтобы помочь тебе в трудный миг, он сам так решил и это его выбор, и лишь одна из миллиона душ способна на такое.

Волков протянул руку и погладил спящего зверька по рыжей шерстке. Тот открыл глаза и внимательно посмотрел на человека своими удивительными янтарными глазами, глазами в которых читался и разум, и понимание, и осознание.

— Знаешь что, Тенгри, — вздохнув, заговорил Владимир, не отрывая взгляда от лисьих глаз, — я почти уверовал во все, что ты мне поведал, хотя все это настолько невероятно, но… глядя в эти глаза я будто смотрю в душу своего былого наставника и друга Мартина де Вильи, и сомнения мои пропадают.

— Ну, вот и хорошо.

— Но все же я не собираюсь вновь возвращаться к Черной пирамиде, и, если ты прав, то моя судьба сама меня туда приведет, пусть не в этой жизни, но в следующей.

Тенгри радостно улыбнулся, даже просиял: