Зов ночной птицы

— Возможно, вы вдыхаете слишком много дыма. Лучше делать это помаленьку.

— Вы настаиваете на этом лечении?

— Настаиваю. После него вы будете дышать свободнее. — Шилдс снова затянулся, задрал голову и выпустил дым в потолок.

Вудворд попытался в третий раз. Теперь кашель был уже не таким сильным. После четвертой попытки он кашлянул всего дважды, а после шестой тяжесть в его голове как будто начала исчезать.

Доктор Шилдс докурил свою самокрутку почти до половины. Посмотрев на горящий кончик, он перевел взгляд на Вудворда.

— Знаете, судья, — произнес он после долгого молчания, — а вы очень хороший человек.

— Почему вы так решили, сэр?

— Потому что вы терпеливо сносите бахвальство и спесивость Роберта Бидвелла. Такое под силу лишь очень хорошему человеку. Помилуй Бог, да вам рукой подать до святости!

— Я так не думаю. Я всего лишь слуга закона.

— Гораздо больше, чем слуга! Вы здесь — властитель именем закона, и это ставит вас выше Бидвелла, который отчаянно нуждается в том, что только вы можете ему дать.

— Но то же самое я могу сказать и о вас, сэр, — ответил Вудворд. Он основательно затянулся, задержал дым в легких и потом выдохнул. Перед его глазами плывущий вверх дым разделялся на части, сливался и разделялся снова; это было красиво, как узоры в калейдоскопе. — Вы властитель врачебных искусств.

— Хотел бы я им быть на самом деле! — Шилдс гулко хохотнул, а затем наклонился вперед и перешел на заговорщицкий шепот. — По большей части я и сам не знаю, что делаю.

— Вы шутите!

— Отнюдь. — Доктор сделал затяжку, и дым потек у него изо рта вместе со словами. — Это печальная правда.

— Ну полноте, обуздайте свою истошную срамность. Э-э, то есть… — Вудворд умолк, с трудом подбирая слова. Вместе с тяжестью из его головы, похоже, улетучивался и словарный запас. — …Излишнюю скромность, я хотел сказать.

— Быть врачом здесь… в этом городишке, да еще в такое время… это очень тягостно, сэр. Посещая больных на дому, я то и дело прохожу мимо кладбища. И порой возникает мысль: а не лучше ли мне устроить приемную там, среди могил — тогда и ходить далеко не придется.

Он сунул в рот конопляный окурок, яростно затянулся и выпустил целое облако дыма. В его покрасневших глазах за стеклами очков отразилась грусть.

— Разумеется, все дело в этом болоте. Людям негоже селиться в непосредственной близости от подобных миазмов. Это гнетет душу и ослабляет дух. Дополните плачевную картину бесконечным дождем и ведьмовскими кознями, и я даже ради спасения своей жизни не отыщу для Бидвелла способ, как сделать этот город процветающим. Люди покидают его ежедневно… тем или иным способом. — Он покачал головой. — Нет, Фаунт-Ройал обречен, помяните мое слово.

— Если вы действительно так считаете, почему вы с женой не уедете отсюда?

— С женой?

— Да. — Вудворд быстро заморгал. Дышалось ему намного легче, но туман в голове не рассеивался. — Я о женщине, которая впустила меня в дом. Это ваша супруга?

— А, вы о миссис Хессен! Она работает у меня санитаркой. А моя жена и два сына — то есть один сын — живут в Бостоне. Жена по профессии белошвейка. У меня было два сына, но один из них… — Он вновь затянулся с жадностью, озадачившей Вудворда. — Мой старший сын был убит каким-то разбойником на Филадельфийской почтовой дороге. С той поры прошло… э-э… уже лет восемь, но бывают раны, которые не способно залечить время. Иметь ребенка — не важно какого возраста — и лишиться его таким образом…

Доктор умолк, созерцая струйку голубого дыма, которая с прихотливыми изгибами и завихрениями поднималась к потолку.

— Извините, — наконец произнес он и поднял руку, чтобы вытереть глаза. — Что-то мысли путаются.

— Не сочтите мой вопрос бестактным, — решился Вудворд, — но почему ваша супруга осталась в Бостоне?

— А вы что, предлагаете поселить ее здесь? Кровь Христова, да я и слышать об этом не желаю! Нет, ей гораздо лучше в Бостоне, где есть современная медицина. Они там осушили соляные болота и приливные заводи в окрестностях, потому климат уже не такой вредоносный. — Он сделал короткую затяжку и неспешно выпустил дым. — По той же самой причине Уинстон оставил свою семью в Англии, а Бидвелл и не помышляет о том, чтобы перевезти сюда жену — пусть даже на одном из его собственных кораблей! Что касается жены Джонстона, то она так возненавидела эти края, что вернулась в Англию и категорически отказалась вновь пересекать океан. Разве можно ее порицать? Эта страна не годится для женщин, можете мне поверить!

Хотя туман все быстрее заволакивал сознание Вудворда, он вспомнил, о чем собирался спросить доктора Шилдса.

— Насчет учителя Джонстона, — произнес он, с трудом ворочая языком, который как будто распух и оброс кошачьей шерстью. — Я должен выяснить одну деталь, хоть это наверняка покажется вам странным, но… вы хоть раз осматривали его увечную ногу?

— Его колено? Нет, осмотра я не проводил. Да и не стремлюсь к этому, поскольку врожденные дефекты не входят в круг моих научных интересов. Я только продавал ему бинты и мазь для снятия боли. — Шилдс нахмурился. — А почему вы об этом спрашиваете?