Зов лабиринта

«Ты последовала моему совету, сменила жилье. Это правильно». Ди вспыхнула. «Сменила, но не потому, что ты так сказал». – «Это не имеет значения. Тебе нельзя было оставаться там, вот и все». По-видимому, его вообще ничем нельзя вывести из себя. Как кремень. «Ладно. Нельзя так нельзя. Какая разница». Успокоилась и умяла еще одну зефирину. Матильда стоически не встревала в их разговор, разглядывая лак на ногтях. Ди, заметив это, удостоверилась в том, что у этих двоих – заговор на ее счет, сколько б ни прикидывались они невинными и ни отговаривались случайностью. Ди встала и налила себе красного до самого верха бокала. Захотелось вдруг, чтобы закружилась голова и накатило беспричинное веселье.

«Ну, мне, к сожалению, пора, мои хорошие. Работа – хоть я ее и люблю, но черт бы ее побрал. Ник, оставляю свою лучшую подругу на твое попечение. Может, тебе удастся ее расшевелить. Раньше она не была такой замороженной букой. Диана, милая, я надеюсь на твое благоразумие. Бери от жизни все, что она тебе дает, и не упрямься. Не то заработаешь себе невроз, психоз…» – «…и дисбактериоз», – закончила за нее Ди и помахала Матильде рукой. «Ну вот, сама же все прекрасно понимаешь. Целую всех, меня здесь уже нет».

«Забавная у тебя подруга». – «Я ее знаю сейчас даже меньше, чем тебя. А как ты ее нашел? Вы раньше были знакомы?» Покачал головой. «Нет. А как нашел… Просто расспросил твоих знакомых». Ди сощурилась в усмешке. «И так далее. Чтобы найти тех знакомых, расспросил других знакомых, а чтобы выйти на этих, отыскал еще каких-нибудь. Сколько же у меня было знакомых? Неужто так много?» – «Порядком». Рассмеялся, уходя от ответа на невысказанный вопрос – зачем ему вообще понадобилось охотиться за ее бывшими приятелями. Она не настаивала – этих знакомств больше не существовало. А то, что он мог узнать от них о ней самой… так ведь той Дианы теперь тоже нет. И уже не будет. Будет другая – в любом случае. Он уже не может видеть ее насквозь, как при первой их встрече. Потому что она уже другая. У нее теперь есть то, о чем он не может знать. И никто не может. У нее есть микроскопический опыт нескольких дней иной жизни. И есть лабиринт. Подумав про лабиринт, Ди удивилась. А ведь это, пожалуй, сейчас единственное, о чем она может сказать «Это – я» и «Это мое». Единственное, что составляет сейчас ее суть, ее душу, ее «я». Это была чертовски странная мысль.

Ди потянулась к столу, чтобы поставить бокал. И не дотянувшись, оцепенела в шаткой позе. Голову будто тесным обручем сдавило, и в висках заломило. Она смотрела на вазу. Точнее, это был самый настоящий вазон, огромный, в метр высотой, пузатый. Он стоял в углу на полу и ничего в нем примечательного не было – Ди подумала, что Матильда наверняка использует эту уродливую штуку как мусорницу, – кроме одной вещи. Кроме стилизованной росписи a la Минойский Крит. На трех ярусах вазописи замерли в стремительном движении танца быки. Ловкие танцовщики, полуголые, с осиными талиями, уворачивались от смертоносных рогов, готовились прыгнуть на голову быка и, взлетев на спину мчащегося животного, демонстрировали свои акробатические таланты.

«Что ты там увидела? По-моему, жуткая дрянь». – «По-моему тоже. Не выношу быков». – «И поэтому смотришь на них так, что сейчас дыру прожжешь глазами?» Ди отвела взгляд от быков и поставила наконец бокал на стол. «Интересно, есть здесь что-нибудь покрепче?» – «Не знаю, но бар, кажется, вон там. У тебя расстроенный вид. Может, расскажешь?» Ди, не отвечая, открыла дверцу бара. Выбрала бутылку и вернулась на место. Плеснула огненную воду в бокал и сразу, в несколько глотков, выпила. «У тебя манеры алкоголички. Где ты этому научилась?» – «Отстань». Огрызнулась резко и раздраженно. Какого черта! Этот чистоплюй еще замечания будет ей делать. Попробовал бы сам оставаться в здравом уме и трезвой памяти, когда на пятки наступает самый что ни на есть бредовый бред. Галиматья какая-то. Откуда вдруг взялось столько быков, хороших и разных? «Извини. Я не хотел тебя оскорбить. Просто мне не нравится, когда женщина пьет водку». – «Мне тоже, к твоему сведению». – «У тебя есть причины делать это?» Ди молчала. Рассказывать она не собиралась. Чтобы не давать ему лишнего предлога для навязывания ей своей… дружбы. Другое дело, что он сам может рассказать. В конце концов, ей нужно знать, что с ней происходит – и с ней ли одной. Она колебалась. Но недолго. «Скажи, ты никогда не замечал, что… ну, что реальность как будто перестает быть сама по себе, и то, что в ней происходит… в общем, это глупо звучит, но как будто кто-то дирижирует всем этим. Реальностью. Изменяет ее произвольно. Я имею в виду не люди, а… другое. Только не вздумай усмехаться или заявлять, что мне нужно отдохнуть и расслабиться».