Зов кукушки

Когда они — оба чуть не на голову выше остальных — пробирались сквозь плотную толпу, все поворачивались им вслед. Страйк обратил внимание, что в стены вмонтированы стеклянные аквариумы, в которых плавает нечто вроде крупных капель воска: это зрелище напомнило ему старые гелевые светильники — слабость его матери. Вдоль стен стояли черные кожаные диванчики, а ближе к танцполу начинались отдельные кабинеты. Определить площадь клуба не позволяли расположенные под выверенным углом зеркала: в какой-то момент Страйк оказался лицом к лицу со своим отражением — ни дать ни взять принарядившийся тяжеловес за спиной у серебристой феи — Сиары. Музыка пронзала его насквозь, вибрировала в голове и во всем теле; танцующие образовали плотную толпу, в которой чудом умудрялись раскачиваться и переступать с ноги на ногу.

Сиара и Страйк добрались до какой-то мягкой звуконепроницаемой двери, на страже которой стоял лысый вышибала; он широко улыбнулся Сиаре, сверкнув парой золотых зубов, и открыл потайной вход.

Они оказались в зале с барной стойкой; здесь было не так шумно, но столь же многолюдно. Этот зал предназначался для знаменитостей и их друзей. Страйк узнал телеведущую в мини-юбке, героя мыльных опер, эстрадного юмориста, больше известного своими любовными похождениями, и только потом, в дальнем углу, — Эвана Даффилда.

В узких черных джинсах, замотанный шарфом с черепами, он сидел на стыке двух черных кожаных диванов, свободно раскинув руки под прямым углом на черных спинках, а его компания, состоявшая в основном из девушек, теснилась рядом. Черные, до плеч волосы Даффилда были высветлены, на бледном лице выделялись острые скулы и бирюзовые глаза с густо-лиловыми полукружьями.

От Даффилда и его спутников по всему залу распространялась какая-то магнетическая сила. Страйк отметил, что вокруг них образовалось почтительное свободное пространство и все присутствующие то и дело украдкой поглядывают в их сторону. Беззаботность Даффилда и его свиты, как понял Страйк, была искусной маскировкой: каждый из них проявлял настороженность загнанного зверя и вместе с тем — привычную уверенность хищника. В противоположность обычному порядку вещей, в джунглях славы мелкие твари загоняют и пожирают самого крупного зверя, тем самым воздавая ему должное.

Даффилд что-то говорил сексапильной брюнетке. Та слушала, приоткрыв губы, и растворялась в нем со смехотворным благоговением. Завидя Сиару и Страйка, Даффилд стрельнул глазами по сторонам, оценил степень внимания зала и взвесил открывающиеся возможности.

— Сиара! — хрипло выкрикнул он.

Брюнетка заметно сникла, когда Даффилд, худой и жилистый, вскочил с места и бросился обнимать Сиару, которая в туфлях на платформе была сантиметров на двадцать выше его ростом. Чтобы ответить на его объятия, Сиара отпустила руку Страйка. Все посетители на несколько звездных секунд уставились на них, но быстро опомнились и вернулись к своим беседам и коктейлям.

— Эван, это Корморан Страйк, — сказала Сиара и шепнула ему на ухо (Страйк не столько услышал, сколько прочел по губам): — Сын Джонни Рокби!

— Как сам, дружище? — спросил Даффилд и протянул ему руку.

Подобно всем неисправимым бабникам, которые встречались Страйку, Даффилд разговаривал и держался с легкой аффектацией. Возможно, таков был результат длительного нахождения в обществе женщин, а возможно — способ отделаться от их преследований. Даффилд жестом приказал свите подвинуться и освободить место для Сиары; брюнетка совсем пала духом. Страйку пришлось найти для себя низкое кресло и спросить Сиару, что она будет пить.

— Ну-у-у, возьми мне «Бузи-Узи», — сказала она, — на мои, зайчик.

Судя по запаху, в ее коктейле преобладало «перно». Для себя Страйк взял только воду и вернулся к столу. Сиара с Даффилдом уже перешептывались, едва не соприкасаясь носами, но, когда Страйк поставил стаканы на стол, Эван отвлекся.

— Итак, чем ты занимаешься, Корморан? Тоже музыкой?

— Нет, — ответил Страйк. — Я сыщик.

— Ни фига себе, — сказал Даффилд. — И кого же я убил на этот раз?

Его друзья позволили себе кривые, нервные усмешки, а Сиара одернула:

— Плохая шутка, Эван.

— Это не шутка, Сиара. Когда я надумаю пошутить, это будет так смешно, что даже ты заметишь.

Брюнетка захихикала.

— Кому сказано: это не шутка! — рявкнул Даффилд.

Брюнетка дернулась, как от пощечины. Остальные как-то сжались, хотя и без того сидели в тесноте, и завели разговоры друг с другом, на время оставив в покое Сиару, Страйка и Даффилда.

— Эван, не груби, — сказала Сиара, но ее упрек скорее ласкал, чем жалил, и Страйк заметил, что она одарила брюнетку взглядом, в котором не было и намека на сочувствие.

Даффилд барабанил пальцами по столу:

— И что же ты за сыщик, Корморан?

— Частный.

— Эван, дорогой, брат Лули доверил Корморану…

Но Даффилд, как могло показаться, уже переключился на какое-то лицо или кишение возле стойки бара: он вскочил и смешался с толпой.