Теперь, без шляпы, он выглядел глубоким стариком — намного старше, чем показался мне изначально. Не исключено, что именно эта печать неимоверного долголетия и стала подспудной причиной моего беспокойства, возникшего в первый момент нашей встречи. Когда же он заговорил приглушенным, временами дрожащим голосом, мне стоило немалых усилий следить за смыслом сказанного, ибо к моему изумлению примешивалась необъяснимая тревога, возраставшая с каждой минутой.
— Вы видите перед собой, сэр, — начал хозяин, — человека весьма эксцентричных привычек, чему свидетельством этот костюм, за который, впрочем, мне нет необходимости извиняться перед джентльменом вашего ума и ваших склонностей. Постоянно размышляя о славных старых временах, я взял на себя труд досконально усвоить тогдашние манеры и одеяние, каковая прихоть вряд ли может кого-нибудь оскорбить, если ее нарочито не выставлять напоказ. По счастью, мне удалось сохранить в неприкосновенности сельское поместье моих предков, хотя оно было поочередно поглощено двумя городами — Гринвичем в самом начале тысяча восьмисотых и Нью-Йорком лет тридцать спустя. Существовало множество причин, по которым мое семейство так упорно держалось за свое родовое гнездо, и здесь я не нарушил семейной традиции. Джентльмен, унаследовавший этот дом в тысяча семьсот шестьдесят восьмом году, занимался особого рода науками и достиг поразительных результатов, причем все они были тесно связаны с особенностями, присущими именно этому участку земли, и потому его крайне важно сохранять в неприкосновенности. Я хочу продемонстрировать вам кое-какие весьма любопытные открытия этого джентльмена, но при условии сохранения их в строжайшей тайне. Я достаточно хорошо разбираюсь в людях, чтобы не сомневаться в вашей искренней заинтересованности и вашей порядочности.
Он сделал паузу, глядя на меня, но я смог лишь кивнуть головой. Я уже говорил о растущем во мне тревожном чувстве, но, поскольку для моей души не было ничего губительнее суетного дневного мира Нью-Йорка, мне оставалось только внимать этому человеку — будь он безобидным чудаком или хранителем зловещих тайн — в надежде утолить свою жажду новых открытий, что бы он там ни предложил. Поэтому я сидел и слушал.
— Мой… предок, — с некоторой запинкой продолжил он, — полагал, что человеческой воле присущи особые, совершенно удивительные свойства, при умелом использовании которых человек способен управлять не только своими действиями и действиями других людей, но и любыми силами природы, а также многими стихиями в иных измерениях, выходящих далеко за рамки известного нам мира. Достаточно сказать, что он ставил под сомнение непреложность таких вещей, как пространство и время, и что он нашел необычное применение тайным ритуалам полудиких индейцев, святилище которых когда-то находилось на этом самом холме. Когда здесь построили усадьбу, индейцы были сильно раздражены и неоднократно просили допустить их на эту землю в периоды полнолуния. Но даже не получая разрешения, они из года в год тайком пробирались сюда, чтобы исполнить свои обряды. И вот в тысяча семьсот шестьдесят восьмом году новый хозяин усадьбы застал их во время такого обряда и буквально остолбенел от увиденного. После этого он заключил с индейцами сделку, позволив им посещать усадьбу в определенные ночи, а они в обмен посвятили его в суть своих таинств. При этом они утверждали, что ритуал только отчасти унаследован ими от краснокожих предков, тогда как некоторые секреты стали им известны от одного старого голландца во времена Генеральных штатов.[89] Хозяин же — чума на его голову! — мне так думается, угостил индейцев подпорченным ромом, уж не знаю, со злым умыслом или нет, но спустя неделю после того, как выведал тайну, он остался единственным живым человеком, кому она была известна. Вы будете первым чужаком, кто о ней услышит за многие годы. Лопни моя селезенка, если я выдам ее всяким там властям предержащим, но вы похожи на человека, прямо-таки одержимого стариной, а уж это дело совсем другого рода…
Я вздрогнул, когда старик, разволновавшись, вдруг начал использовать в речи смесь из простонародных и архаичных оборотов. Между тем он продолжил: