В Кингспорте о Страшном старике говорят и думают немало такого, что до поры до времени избавляло его от визитов джентльменов вроде мистера Риччи и его коллег — и это несмотря на упорные слухи об огромных богатствах, хранящихся где-то в недрах его затхлой и мрачной обители. Старик этот и впрямь не без странностей (говорят, что в свое время он был капитаном клипера[78] и много раз ходил к берегам Индии); о его возрасте можно лишь строить догадки, ибо никто из местных старожилов не помнит его молодым и лишь очень немногие могут похвастаться тем, что знают его настоящее имя. Среди узловатых деревьев, сгрудившихся перед фасадом его ветхого жилища, старик разместил довольно необычную композицию из огромных камней, столь причудливо расставленных и раскрашенных, что на ум невольно приходят идолы из какого-нибудь древнего восточного храма. Эта своеобразная выставка отпугнула от дома не одного сорванца из числа тех, кто любит подразнить старика на предмет его длинных седых волос и бороды или запустить в его подслеповатое окно парой подвернувшихся под руку предметов. Впрочем, есть там и такое, что способно отвадить даже великовозрастных граждан Кингспорта, которые порой подкрадываются к дому, чтобы бросить взгляд внутрь через пыльные стекла. По их описаниям, посреди нежилой комнаты на первом этаже стоит стол, а на столе наличествует множество странной формы бутылочек, внутри каждой из которых находится кусочек свинца, подвешенный на леске наподобие маятника. Но это еще далеко не все: многие утверждают, будто Страшный старик говорит с бутылочками, называя их по именам — Джек, Меченый, Долговязый Том, Джо-Испанец, Питерс и Дружище Эллис, и, когда он обращается к какой-нибудь из них, заключенный в ней маятник начинает совершать определенные движения как бы в ответ. Те, кто хоть однажды заставал высокого и тощего старика за подобной беседой, вряд ли захотят повидать его еще раз. Но Анджело Риччи, Джо Чанек и Мануэль Сильва были людьми не местной закваски. Они принадлежали к тому новому разношерстному племени, которому были совершенно чужды традиции и сам уклад жизни небольших новоанглийских поселений; в их глазах Страшный старик был всего-навсего жалкой, почти беспомощной развалиной, которая не могла передвигаться иначе, как опираясь трясущимися руками на толстую сучковатую палку. Им было даже по-своему жаль одинокого и нелюдимого старца, от которого все шарахались и которого облаивали почем зря все окрестные псы. Но дело есть дело, а для грабителя, всю душу вкладывающего в любимое ремесло, ничто не представляет такого соблазна, как старый и немощный человек, который не имеет счета в банке, а в деревенской лавке оплачивает свои скромные потребности золотыми и серебряными монетами, отчеканенными пару веков назад.
Для своего визита господа Риччи, Чанек и Сильва избрали ночь на двенадцатое апреля. Беседу с убогим старым джентльменом взяли на себя мистеры Риччи и Сильва, а мистер Чанек в это время должен был ожидать их возвращения с увесистыми, как предполагалось, гостинцами в крытом автомобиле на Корабельной улице, прямо напротив калитки в стене, ограждавшей владения гостеприимного хозяина с тыльной стороны. Все было устроено с таким расчетом, чтобы в случае непредвиденного появления полиции они могли спокойно и тихо удалиться, не докучая стражам порядка ненужными объяснениями.
Как и было условлено, трое искателей приключений отправились на дело порознь, дабы впоследствии не стать объектами всяческих злонамеренных пересудов. Мистеры Риччи и Сильва встретились на Водяной улице у главных ворот стариковского дома. Хотя при виде мрачных камней под лунным светом, струившимся сквозь узловатые ветви деревьев, им стало слегка не по себе, они решили быть выше дурацких суеверий — тем более что им и без того хватало забот. Ибо впереди их ждала довольно неприятная обязанность — разговорить Страшного старика на предмет накопленных им сокровищ, а старые морские волки, как известно, люди упрямые и несговорчивые. И все же он был слишком немощен и стар, а их как-никак было двое. Мистеры Риччи и Сильва достигли больших высот в искусстве делать несговорчивых людей словоохотливыми, а вопли слабого и согбенного летами старца можно было легко заглушить. Поэтому они без колебаний направились к единственному освещенному окну и, заглянув в него, увидели старика, непринужденно беседовавшего со своими бутылочками. Герои натянули маски и вежливо постучали в обшарпанную дубовую дверь…