Зов крови

— Снег. Ветер, — тихим шёпотом заговорил он, прижимая к себе, смотря прямо в мои глаза. — Темно. Холодно. Там только ты и она, — взгляд цвета первой весенней травы, словно омут, утягивал в свою глубину и завораживал, заставляя подчиниться на тихие слова и вспоминать то, что хотел знать архивампир. — Впусти меня, Ева. Снег. Ветер. Темно. Холодно. Только ты и она. Покажи мне, Ева, — продолжал говорить Артур. — Впусти меня, родная. Покажи… — повторял он снова и снова.

И я смотрела в его глаза и пыталась сделать то, что он просит, но картинка никак не желала всплывать в памяти. Мне не было холодно и темно. Я забыла о снеге и ветре. И даже кровь и смерть, что окружала нас, не была значима и не трогала больше мою душу. Мне просто стало всё равно. Всё, что было значимо сейчас — взгляд цвета первой весенней травы, который был необходимым больше всего на свете, и ровный медленный стук сердца архивампира, что ощущался под моей ладонью. Я помнила, что он может звучать в едином со мной ритме, и знала, что хочу этого как никогда прежде. Просто почувствовать себя единым целым как когда-то уже было однажды. Чувство стало настолько сильным, что уже и не слышала, что именно говорит единственный и любимый, а просто уплыла на волнах собственных воспоминаний, подаривших отрадный призрачный мир моей собственной вселенной, где чувствовала себя счастливой. Не одинокой. Нужной. Где я была только его, а он — только мой. Казалось, так будет всегда. И так бескрайне хотелось, чтобы время замерло, а я могла сохранить этот миг и закрепить в своей памяти снова, чтобы он больше никогда не покидал меня и был со мной, где бы я ни оказалась после. Чтобы Арт был со мной всегда. Со мной. Во мне. Частью меня. Бесконечно. Нескончаемо. Вечность.

Метки Архангела вспыхнули, подхватывая вибрирующую волну артефакта падшего Паладина… Вспышка.

Целый ураган эмоций и воспоминаний обрушился на сознание, чередуя события с такой силой, что казалось, голова не выдержит такого потока и взорвётся. И я уже была готова сдаться и отпустить неподконтрольный вихрь незнакомого мне чужого мира, но одно единственное воспоминание возникло очень ярко и зацепило мёртвой хваткой, заставив погрузиться в него и забыть всё прочее…

«…Так темно и холодно ещё не было никогда прежде. Слабые отголоски мирта до сих пор витали среди бездушных каменных стен, служивших местом, где она жила. Но её больше нет… Пронзающая душу боль съедала изнутри и не позволяла чувствовать больше ничего. Только бескрайняя сжигающая боль… И больше ничего… Мир словно померк вместе с последним её вздохом. И даже новая жизнь, что она дала, — не радовала, да и не хотелось, чтобы она вообще существовала. Катарина… Одно имя на две жизни… Одно имя, забравшее ту, что была безмерно дорога и нужна, и принёсшее с собою жизнь, дарованную в залог смерти… Катарина…

— Ты смиришься, со временем, Артур…

Нет. Это просто невозможно.

— Так бывает. Они уходят. Ты примешь это рано или поздно. И смиришься. Со временем.

Но время не помогло… Нужно что-то ещё… Что-то, что будет сильнее и действеннее… Что-то проверенное… Чтобы не помнить и не чувствовать, что значит любить… Никогда… Тогда и боли не будет…»

— Ева, — прохрипел Артур, возвращая в реальность.

Видение было таким ярким и исполненным мучительной горечью, что я до сих пор чувствовала её вкус. Не сразу поняла, что архивампир стоит на коленях, а мои ладони лежат на его плечах. И он просто не может встать. Из-за меня.

Создатель. Что я наделала?.

— Отпусти, — прочитала по его губам.

Отдёрнула руки, сжимая их в кулак, силясь понять что произошло. Закрыла глаза и перемотала в памяти то, что успела усвоить… И ответ мне не понравился. Не потому что не хотела знать и помнить увиденное. Потому что осознала одну простую вещь. Нет, не одну. Венец падшего Паладина заработал в полной меру: теперь для меня возможно залезть в чужие мысли и воспоминания и… Артур внушил себе никогда никого не любить. Так вот о чём говорил Александр Деверо. Он не может перебороть собственное внушение. Вот же… Бездна.

— Что ты видела? — хрипло заговорил архивампир, упираясь сжатыми в кулак руками в пол. — Скажи, что ты видела, Ева.

Он так и не поднялся. И не смотрел на меня. Впервые я видела его таким… сломленным. А может, просто только сейчас осознала, что он и был таким всегда.

Наверное, я должна была ответить на его вопрос и показать, что разделяю его боль и принимаю его выбор, но подобрать нужные слова никак не удавалось. Да и казалось, что они малосущественны в любом случае. Вместо этого, я опустилась на колени рядом и произнесла то, значение чему теперь было известно:

— Ir de verickon`us to sullen` Artur.

ГЛАВА 15

Терпкий аромат ромашкового чая и горячих булочек с корицей заставил проснуться и открыть глаза. В последние дни аппетита практически не было, но только не сегодня. Чувство голода было зверским.

— Доброе утро, — ласково улыбнулся Артур, ставя поднос на прикроватную тумбу.

Ночью, после того, как я умудрилась залезть в голову архивампира, это была первая фраза, которую услышала от него.