Зов крови

Волхв поспешно спрятал улыбку – вот и призналась! Вот и хорошо, вот и славненько. Подняв голову, отозвался уклончиво – слухами, мол, вся земля полнится.

Однако со степной воительницей такой разговор не прошел!

Ах, как она дернула губой, с каким презрением глянула на жреца – словно ушатом ледяной воды окатила. Надменно выпрямившись, бросила:

– Либо мы с тобой говорим, либо – нет. Я спросила – ты отвечаешь, а не как заяц в лесу, шмыгаешь.

– Хорошо, хорошо, – Влекумер согласно замахал руками. – В поселке Радомира-князя нынче большой раздрай, беспокойство… проведал я через своих верных людей – венец, недавно похищенный, ищут.

Саргана все так же надменно скривила губы:

– И что с того, что ищут? Причем здесь я?

– А кроме тебя, милая моя госпожа, никому он в этих лесах и не нужен! – Жрец поднялся на ноги и уже сказал строго: – Ладно, что нам с тобой в прятки играть, ходить вокруг да около? Так скажу – зря ты венец взяла, ничего у тебя с ним не выйдет.

– Но-но! Язык-то попридержи, пророк. Почему это не выйдет?

– А потому, милая, что, кто этот венец забрал – тому и возвращать, – веско промолвил навий. – А чтобы силу тебе взять и власть, для того кое-что сделать надо. Коли хочешь – скажу.

– Тебе-то какая радость мне добро делать?

– А я не только тебе – и себе делаю, – почесал бороду Влекумер. – Так уж велели боги, что дела у нас с тобой теперь – общие. Что тебе добро, то и мне. Потому можешь мне верить.

– Вот еще!

– А для того пойдем, поволхвуем, совета у богов спросим. И у моих… и у твоих. Что стоишь, красавица? – подойдя к дубу, насмешливо обернулся жрец. – Боишься?

– Я?!

Братья спустились по круче вниз и, пробежав под обрывом, остановились перевести дух. Младший, Гостой, осторожно выглянул из-за кустов:

– Никого, брате, не видно. Борич покровительственно улыбнулся:

– Кого это ты там высматриваешь?

– Как кого? Гуннов. Вдруг они захотят нас убить? Я же знаю, ведь и ты за меня… венец…

– Тс-с! – старший брат испуганно оглянулся, тряхнул локонами. – Тише ты, глупень! Иной раз и у кустов уши есть.

– Но гунны…

– А гуннов мы, я думаю, не дождемся. Зачем их предводительнице нас убивать? Вот, если бы ты не выздоровел, валялся бы в лихоманке… тогда бы точно убили. Что смотришь? Не понимаешь, про что говорю?

Гостой похлопал ресницами:

– Нет.

– Ох, ты ж, горе мое, горюшко, – покачав головой, Борич взъерошил братишке волосы. – Думаешь, снадобье, плесень ту, что я тебя потчевал, воительница гуннская от сердца своего отрывала? Да нет же, не так.

– А как?

– Просто. Взяла да проверила – поможет тебе снадобье или нет. Помогло. Про то многие узнают, не сейчас, так чуть позже. Слухи пойдут… О том, что властительница гуннская с самой черной смертью воевать может! Чуешь, какая слава?

Младшой обрадованно закивал:

– Вот теперь понял.

– Ну, слава те, Сварог со Сварожичи. Дошло наконец. Так что не будут гунны нас убивать, сиди себе в стороже спокойно, братец.

– Сиди? – Гостой снова моргнул. – А ты что же?

– А у меня дело еще одно есть – с девой одной встречаюсь, – смущенно пояснил Борич. – Ну, помнишь, рассказывал про праздник.

– Да ты что-то мало рассказывал! – захохотал парнишка. – Какая она, та дева?

– Красивая, – юноша улыбнулся, совсем подевичьи накрутив на палец кончик волос, – славная, глаза такие… разные.

– Разные?

– Ну да, один глаз – синий, с зеленью, а другой – темный, как болотная вода.

– Бывает же!

– Бывает, – Борич неожиданно вздохнул, горестно и тяжко и, немного помолчав, добавил: – На край света бы за такой пошел – очень уж она мне по нраву пришлась.

Гостой хлопнул в ладоши, подпрыгнул:

– Так и женись! Кто мешает?

– Слово я Сварожичам дал, – чуть слышно промолвил юноша. – Оно и мешает. Не моя теперь эта дева – их. И слово то сдержать надобно. За тем и иду… – Борич пригладил волосы и, мягко улыбнувшись брату, попросил: – Вот что, Гостоюшко, ты мне кинжалец свой дай…

Нехорошо было в княжьем шатре, нервно. Сам Радомир-князь мерил шагами брошенную под ноги кошму, рядом суетливо дергал руками Истр, что-то хотел сказать, да вот все никак не мог собраться с мыслями.

– Да хватит уже взад-вперед по шатру шляться! – не выдержав, прикрикнула на мужа Хильда.