Зов Халидона

Он обнаружил этот ориентир и перешел к выполнению следующего этапа полета, расписанного на доске. Следовало довернуть на восемь градусов и курсом девяносто четыре, не меняя скорости и высоты, пролететь три минуты тридцать секунд. В этот момент он должен находиться над Эмити-Холл. Снова костры, снова свериться с маршрутом.

Восемьдесят семь градусов, восток-северо-восток, до Уэстон-Фавел.

Снизиться до пятисот футов, не изменяя скорости, и на южной окраине города искать два автомобиля, стоящие с включенными фарами друг против друга. Здесь повернуть ровно на девяносто градусов и сбавить скорость до семидесяти пяти миль.

В тот момент, когда он достигнет берега Марта-Браэ, следует повернуть к юго-востоку, курс сто двадцать два.

И с этого мгновения он оказывался предоставлен самому себе. Больше не будет никаких сигналов с земли и, разумеется, никакой радиосвязи.

Ему оставалось только следить за высотой, скоростью и временем полета... Все, что ему оставалось. Пилотировать как можно ниже к земле, чтобы заметить момент, когда закончатся покрытые густыми джунглями холмы. Он мог, увидеть костры, которые совсем не обязательно должны быть кострами экспедиции. В джунглях хватает людей; жители горных поселений часто охотятся ночью. Главное — он должен находиться на курсе ровно четыре минуты пятнадцать секунд.

За это время — если ничего не произойдет, если он не собьется с пути, его не снесет ветром, не помешает дождь — он должен оказаться над лугами. И если ночь останется ясной и свет луны — достаточным, он увидит поляну для приземления.

А еще — на это обращали его особое внимание — при встрече с другим самолетом следует дважды покачать крыльями справа налево. Это опознавательный знак пилотов наркомафии, своего рода приветствие, принятое среди этих воздушных джентльменов удачи.

Холмы возникли внезапно, гораздо раньше, чем он их ожидал. Он взял штурвал на себя и почувствовал, как воздушный поток немного сносит его вправо. Пришлось сбросить газ и придавить левую педаль, но болтанка не прекращалась, и ветер становился сильнее.

Через пару секунд он понял причину того, почему самолет стало кидать из стороны в сторону: он попал в полосу жуткого тропического ливня. Струи дождя с грохотом били по фюзеляжу; лобовое стекло покрылось слоем воды, с которым не справлялись стеклоочистители. Впереди стояла сплошная серая стена. Он закрыл левое окно, подтянул подсос и начал плавное снижение до шестисот пятидесяти, футов. Под самолетом была кромешная тьма. Ни малейшего просвета в черноте джунглей. Он постарался мысленно восстановить, очертания и изгибы Марта-Браэ. Чувствовал он себя крайне неуютно. Он продолжал выдерживать скорость и курс по компасу, но понимал, что его немного снесло в сторону. В этом смысле у него было совсем мало опыта — всего два ночных полета, которые и без того запрещались его лицензией, и как откорректировать снос только по приборам, не пользуясь наземными ориентирами и связью, он не знал.

Его продолжало сносить. Почему-то в голову пришли морские термины, и Алекс определил, что ветер дует с кормы через старборд[41], с сожалением подумав, что под парусом он чувствует себя гораздо увереннее. Он выровнял самолет и довернул вправо, обратно в стену дождя. Сквозь лобовое стекло ничего не было видно, поэтому он потянулся через сиденье и открыл правое окно. Шум встречного ветра заглушил все остальные звуки; в окно били струи дождя, моментально залив сиденья, пол кабины, приборную панель... Намокла и заблестела доска с нарисованным маршрутом, мел расплылся.

И тут он увидел его... точнее — это. Плато на травянистой равнине. Через старборд, тьфу ты, через правое окно. Более светлую полосу посреди всеобщей черноты. Темно-серую прогалину во мраке леса.

Его снесло влево от поляны — всего на милю, может, немного больше.

Но он добрался до места. И в этот момент все остальное не имело значения. Он быстро пошел на снижение, заходя над лесом с левого берега, выбрав эту точку как вершину восьмерки, необходимой для захода на посадку. Описав три четверти петли, он отдал штурвал от себя, направляя самолет к земле. На альтиметре оставалось сорок футов, когда сзади на поляне внезапно вспыхнул свет. Он поблагодарил судьбу: этот тусклый свет в кромешной тьме помог ориентироваться. Он доверял показаниям приборов, с трудом, но все-таки видел землю и был готов к посадке в темноте, но луч неизвестно откуда возникшего света придавал уверенности.

И дал возможность различить очертания еще одного самолета, замершего на краю поля.

Там, откуда начиналась дорога к лагерю. О Боже! Ничего не удалось. Он опоздал. Самолет коснулся земли. Он приглушил двигатель и покатил к чужому самолету, левой рукой доставая пистолет, а правой совершая необходимые манипуляции по управлению машиной.