Зов Халидона

По существу: ваш вклад в лабораторные исследования волокон баракоа трудно переоценить. Благодаря вам мы оказались на грани прорыва к новым технологиям, которые означают переворот в этой области промышленности. Мы убеждены, что с вашим возвращением мы быстрее совершим этот прорыв. Вы, молодой человек, уже обеспечили свое будущее, поскольку ваш гений заслуживает достойного вознаграждения. Вас ждет богатство.

И тем не менее сейчас дорог каждый день. Поэтому я рекомендую вам немедленно прервать свою работу в экспедиции. Мой посыльный объяснит вам, как это сделать. Заверяю вас, что я известил Кингстон о своем желании и получил их согласие (волокно баракоа необходимо всей Ямайке). Мы решили, что нет необходимости посвящать в ваши дела руководителя экспедиции д-ра Маколифа, поскольку это затрагивает его непосредственные интересы и может вызвать негативную реакцию. Ботаник, который вас заменит, прибудет в экспедицию через несколько дней.

С нетерпением ожидаю возобновления нашего знакомства.

Искренне ваш

Артур Крафт-старший".

Затаив дыхание, Джеймс Фергюсон перечитал текст.

Свершилось.

Он всего добился.

Всего.

Он поднял глаза на посыльного, который улыбнулся ему в ответ и тихо произнес:

— Мы уходим сегодня вечером, чел. До темноты. Возвращайтесь пораньше. Я буду ждать вас на берегу, оттуда и двинемся.

Глава 27

Человек в рясе представился как Малкольм. Они шли на юг потаенными тропами, взбираясь на скалы, спускаясь в ущелья, продираясь сквозь джунгли. Халидонец в обносках и армейском кителе легко шагал впереди, уверенно ориентируясь как в лесу, так и в таинственных, незаметных снаружи тоннелях, пробитых в толще скал. Глубокие гроты были полны запахов затхлой, застоявшейся воды; в лучах фонариков ослепительно сверкали белоснежные сталактиты.

Порой Маколифу казалось, что они спускаются в подземные глубины, но каждый раз выход оказывался гораздо выше того места, откуда они вошли. Поразительный геологический феномен — вертикальные пещеры: след древнейших катаклизмов, происходивших в земной коре периода горообразования. Словно само сердце Земли гнало свою кровь вверх к Солнцу.

Дважды на своем пути они встречали поселки горных жителей, но обходили их по краю леса. Оба раза Малкольм рассказывал об этих общинах, об их обычаях и верованиях, о причинах, по которым они продолжают вести столь уединенный образ жизни. Малкольм сказал, что на территории Кок-Пита насчитывается примерно двадцать три подобные общины, живущие совершенно обособленно одна от другой и от внешнего мира. Цифра, разумеется, приблизительная, поскольку среди молодежи всегда находятся такие, кто ради бегства в суету внешнего мира готов пренебречь угрозами и проклятием бога Обехи. Но, как ни странно, всегда на месте одной, другой, третьей распавшейся общины появляются новые, готовые зачастую даже поселиться в их деревушках.

— Это можно объяснить простым желанием людей избавиться от постоянной нужды и мучительной бесцельности существования в прибрежных городах, — сказал Малкольм.

— В таком случае преодолейте эту бесцельность!

Маколиф хорошо помнил старый Кингстон, все эти жалкие лачуги, сбитые из фанеры и кусков жести, эти полусгнившие баржи, населенные отбросами общества, собак с впалым брюхом, кошек с торчащими ребрами, несчастные глаза преждевременно постаревших женщин, беззубых мужчин, выпрашивающих мелочь на пинту вина и испражняющихся в темных переулках.

И в трех кварталах от них — безупречно чистенькие здания банков со сверкающими на солнце тонированными стеклами.

Непристойно сияющие и безупречные на фоне всего, что их окружает.

— Да, вы, конечно, правы, — согласился Малкольм. — Именно бесцельность жизни как ничто иное разъедает душу человека. Легко сказать — «преодолейте»! А каким образом? Сразу возникает море проблем.