Зов издалека

Через семь дней после того, как абонемент вступил в силу, она была мертва. Они получили распечатку от телефонной компании. Успела позвонить только дважды… причем оба раза звонила в телефонные будки. Один звонок в будку на Вогместарплац, четырнадцатого августа в полседьмого вечера. Другой — в будку на автобусном терминале в Хедене. На следующий день, пятнадцатого августа, тоже вечером. Оба раза она звонила сама и говорила недолго — каждый разговор занял около двух с половиной минут. «Это очень мало», — подумал Винтер. Он набрал номер Рингмара и засек время: прошло две с половиной минуты, а они ничего не успели обсудить.

Так… входящие звонки. Ей звонили трижды. Два из них непосредственно предшествовали ее звонкам и были сделаны именно из тех самых телефонных будок. Кто-то сообщил о своем прибытии на условленное место и дождался ее звонка. Зачем?

Третий звонок был сделан из квартиры в Майорне. [19]Разговор продолжался ровно минуту. Звонила женщина по имени Май Сведберг. «Шестнадцатого августа? — спросила она. — Не помню… А я была в городе? Наверное, неправильно набрала номер. Да-да, что-то было… Трубку взял ребенок, а потом подошла женщина… Куда я звонила? По-моему, зубному врачу. Да, пожалуйста, вот его номер».

Они проверили — номера Хелены Андерсен и стоматологической поликлиники отличались одной цифрой.

— Проверь ее, — на всякий случай сказал Винтер Меллерстрёму.

Стопка рисунков Йенни становилась все тоньше, и он продолжал с ними работать. Часть рисунков оказалось трудно истолковать, другие были более ясными и подробными. Наверное, это не зависит от возраста. Скорее, от настроения. Или усталости.

Мотив все время возвращался: машины и лодки, лица в окнах. Лес… или просто несколько деревьев, определить трудно. Дорога — чаще коричневая, иногда черная. Солнце и дождь… как правило, одновременно. На всех рисунках события вне дома. Дома ей, наверное, было скучно. Интерьеры ее не интересовали.

Он рассматривал очередной рисунок. Дом с крутой крышей. На самом верху — датский флаг.

Датский флаг. Белый крест на красном поле. Дом стоит на лугу — трава изображена несколькими зелеными штрихами. Стены белые.

Он просмотрел остальные рисунки и нашел еще один с датским флагом.

Итак: два рисунка с датским флагом.

Больше двадцати с лодками.

На трех рисунках за рулем машины сидит мужчина с торчащей вперед черной бородой.

Он положил «датские» рисунки рядом и остолбенел. Вместо привычного «Йенни» рисунок подписан «Хелена». Он перевел взгляд на второй — «Йенни». Винтер проглотил слюну и стал быстро пересматривать рисунки. Один из «автомобильной» серии тоже подписан Хеленой. Такой же, как и остальные, почти никаких отличий. Пять рисунков с лодкой. Подпись точно такая же, сделанная неумелой детской ручонкой. Тот же мотив, такое же, на его дилетантский взгляд, исполнение.

Ему стало жутко.

Он встал и потянулся. Тело болело от неудобного напряженного сидения. За окном шел дождь. С сухим треском проехал мотоцикл, вызвав возмущенную реакцию чаек.

Что-то еще… на что-то еще он обратил внимание, рассматривая эти рисунки. Мысль мелькнула, но не задержалась в голове. Отметил боковым зрением и тут же забыл. Он вернулся к столу, где лежали рассортированные листочки. Раз, два, три, четыре, пять, шесть… семь… Вот… вот эта дорога, идущая на рисунке снизу вверх… Это наверняка дорога, она огибает деревья и кончается у дома с дверью и окном, но без крыши.

Вот еще один с дорогой. Дом без крыши, слева от двери — окно. Дом наверное, тот же самый. А вот это что, справа от дома? Прямоугольник, перечеркнутый косым крестом. Он вернулся к первому рисунку. Прямоугольник был и там — еле заметный, карандаш затупился.

Ветряная мельница, подумал он. Она нарисовала ветряную мельницу.

Оба рисунка были подписаны «Йенни».

— Я принесла корзину, — сказала Ангела.

— А разве сегодня пятница?

— Пятница, вечер, двадцать часов ноль-ноль минут.

— Тем более я не могу позволить тебе стоять в прихожей.

— Можешь выйти и встретить.

— И пропустить соло трубы? Оно только началось!

— Красиво.

— Заходи скорее, пока не кончилось.

— Ты удивился, что я пришла?

— Да нет… я только…

— Сидел и работал? Или думал? Забыл, что я должна прийти?

— Все так и не так…

— И что это значит?

Он не стал отвечать. Вышел в прихожую, взял у нее корзину, поставил на пол и помог ей раздеться. Пальто было тяжелым, приятно пахло ее духами и улицей.

— Давно я здесь не была…

— И я тоже, — сказал Винтер.

— Это я поняла.

— Разрешите? — Винтер взял ее за руку и вывел на середину деревянного пола, отбрасывающего теплые лаковые блики от торшера.

— Это еще что такое? — Она откинула голову и внимательно посмотрела ему в глаза.

— Дональд Бёрд.

— Я имею в виду не музыку… Ты решил потанцевать? Это сюрприз.

— Жизнь полна сюрпризов…

— Ты что — выпил?

— Попрошу молчания… — Они сделали несколько па, а когда Бёрд закончил соло и вступил саксофон Колтрейна, он резко повернул ее направо и прижал к себе.

— А если я не хочу танцевать?

— Shut up… [20]