Зов из бездны

– Не верят, но смотрят с удовольствием. Фильм полного присутствия… можно стать капитаном звездолета, или навигатором, или королевой марсиан-жуков… Помнится, она воюет с другими марсианами, с пауками.

– Обязательно посмотрю и расскажу Пикколо, – молвила Пилар и принялась за мороженое. Потом сказала: – Я хорошо знаю тереян. И я думаю, что если бы они создали какие‑то фантастические устройства, вроде имеющихся у существ, отправляющих нам ментальные послания, они поведали бы землянам о себе. О своей жизни, обычаях, физиологии, истории… По-моему, так поступила бы любая инопланетная раса: описать самих себя и спросить нас: какие вы?.. ради чего живете, о чем мечтаете, какой путь прошли?.. Это первый шаг в диалоге и шаг вполне разумный. Но ваши корреспонденты, Алекс, ничего о себе не сообщают, а шлют нам картины земного прошлого. Шлют и шлют… Должно быть, уже много веков… Почему?

– Кто знает? – Сергеев пожал плечами. – Мне нечего сказать, кроме пары-другой гипотез.

– Ну, хотя бы гипотезы…

– По мнению Банша, Череватова, Сингха Куи и десятка других ксенологов, это подарок. Они, – Сергеев поднял взгляд вверх, – следят за Землей миллионы лет, чуть ли не с эпохи динозавров, они наблюдали все великие свершения прошлого, строительство пирамид, путешествия Колумба и Марко Поло, походы Александра Македонского и Наполеона – словом, все, что мы никогда не увидим в яви, по причине отсутствия в те времена нужных технических средств. Тут лишь машина времени выручит, если мы ее изобретем… – Он усмехнулся. – Но с этим делом вопрос спорный, и наши друзья из черной дыры, видимо, знают, что такую машину не построить. Вот и шлют нам дар – живые эпизоды нашей собственной истории. То, чего мы сами никогда бы не восстановили.

Сергеев замолчал. Повозив ложечкой в розетке, Пилар спросила:

– Но это ведь только одна гипотеза? А другие?

– Другие отличаются иным эмоциональным оттенком. Доктор Хайнс, мой шеф, считает, что это не подарок, а предостережение. Видения смутны, но когда мы их расшифруем, там наверняка будет множество жестоких сцен. Войны всех эпох, пытки, зверства, кровавые жертвы, эпидемии, катастрофы… Смотрите, говорят нам, смотрите, какими вы были, и извлекайте из прошлого урок. А кое‑кто уверен, что это издевательство, явный намек на то, что наше прошлое постыдно, и мы не являемся разумной расой.

– Странный вывод! – промолвила Пилар. – Разве потомки отвечают за деяния предков?

– Для нас очевидно, что нет. Мы меняемся, мы стали более цивилизованными и толерантными, мы изжили отвратительные пороки прошлого, мы не такие, как наши пращуры… Но это земная точка зрения. Существа иного мира могут воспринимать нас в историческом масштабе – тем более что он не так велик, всего лишь пять тысячелетий. И почти все это время земляне уничтожали друг друга.

Пилар задумалась, и похоже, мысли ее были грустными. Вероятно, она впервые ощутила тяжкий груз минувшего – то, что любой человек отторгает инстинктивно, не соотносит с собственным существованием, ибо жизнь, при всей ее краткости и быстротечности, слишком сложна, чтобы взваливать на плечи новую ношу. Такую, например, как ответственность за деяниями предков… Тем более что в прошлом ничего нельзя изменить, исправить и переделать. Ни на йоту, ни на волос! История не знает сослагательного наклонения.

– Не печальтесь, – сказал Сергеев. – Может быть, они вовсе не желают одарить нас, предостеречь или унизить. Иногда от них приходят не видения прошлого, а другие картины. Собственно, лишь один эпизод, который систематически повторяется. Доктор Хайнс уверен, что это семантический ключ к передачам, важнейший момент в понимании их смысла и цели. Догадаться бы только, как этим ключом пользоваться!

Девушка оживилась:

– И что это такое, Алекс?

– Граф. – Заметив недоумение, мелькнувшее в ее глазах, Сергеев пояснил: – Граф – это топологическая структура, похожая в данном случае на дерево. Ствол, который разделяется на ветви, потом на более мелкие веточки и так далее. Объект, давно известный нашим математикам. С его помощью нам что‑то хотят пояснить. Но что?

– Что? – повторила Пилар, округлив глаза.

– Этим я и занимаюсь, – со вздохом произнес Сергеев. – Я тоже математик и ищу смысл этой картинки под мудрым руководством доктора Хайнса. У нас уже есть тридцать три гипотезы, но ситуация ясней не стала. – Он снова вздохнул. – Может быть, теперь, когда появились вы и ваш тереянец… Желаете присоединиться к нашим трудам, милая Пилар? Поискать черную кошку в темной комнате?

Она лукаво прищурилась:

– Зовете в свою команду? Надолго ли?

– Хоть на всю жизнь, – сказал Сергеев и поднялся. – Ну, почтенная мтани, двинемся в музей? Мы ведь собирались взглянуть на флаг и башмаки… Будет что рассказать Пикколо.

* * *