Зов из бездны

Станция ИЦТИ являлась важнейшим звеном в системе из двух десятков лабораторий и институтов на Марсе и Земле, входивших в Центр. В одних трудились астрофизики, специалисты по структуре пространства, другие носили гуманитарный характер — их штат комплектовался из философов, историков, лингвистов, культурологов. Был институт высших и нетрадиционных функций мозга, где изучались ментальные записи, было подразделение, где информацию пытались очистить от помех, вносимых наблюдателями, были группы координации и связи, были научные издания, конференции и семинары. Наконец, существовала особая служба, чьей задачей был поиск людей с ментальным даром и тщательная проверка их способностей. В Центре работало несколько тысяч человек, и он несомненно являлся одним из крупнейших международных проектов. Что неудивительно — ведь послания из космоса будили не только любопытство, но и страх. Кое-кто из политиков считал, что они несут скрытую угрозу, что в ментальных записях из «черной дыры» содержится некий фактор Х, незаметно влияющий на сознание — правда, в какую сторону, не уточнялось. Но как бы то ни было, Центр финансировался щедро, и большая часть этих средств шла на содержание станции ИЦТИ, на новое оборудование и оплату сотрудников и пси-наблюдателей.

Послания неведомых братьев — или врагов? — по разуму воспринимались лишь в определенной точке над марсианской поверхностью. В былые годы здесь дрейфовал один из пассажирских кораблей Третьей марсианской экспедиции, переданный Центру на вечные времена. Когда был возведен Авалон и человек прочно утвердился на Марсе, корабль заменили более крупным сооружением, образовавшим ядро будущей станции. Строилась она долго и медленно, почти половину столетия, но в конце двадцать второго века Центр наконец получил комплексную базу вблизи источника Т-излучения. Однако работа не пошла быстрее — главной проблемой, как и прежде, являлись наблюдатели; человеческий мозг, даже в самом удачном варианте, был не очень восприимчив к ментальной связи.

Зато теперь…

«Теперь, — думал Сергеев, — теперь есть шанс, что дело стронется с места. Первая запись получена, и какая!» Он вспомнил, как спустился вместе с девушкой к саркофагу, уже окруженному врачами, как извлекли тереянца, сняли датчики и напоили соком; как метался взгляд маленького существа, пока не нашел Пилар — а когда нашел, лицо Пикколо озарила улыбка. Жители Тереи так отличались от людей и так походили на них! Во всяком случае, в том, что касалось эмоций.

Внезапно губы тереянца дрогнули, затанцевали, потом в безмолвную пляску включились веки и глаза, мускулы щек, крохотные заостренные уши, плечи, гибкие пальцы, колени и ступни. Пилар ответила. Происходившее с ее телом и лицом не было набором гримас и резких отрывистых жестов; нет, это тоже казалось танцем или мимическим этюдом, исполнявшимся с редким мастерством. Она жестикулировала то медленно и плавно, то стремительно, ее лицо менялось, его черты текли, и потрясенный Сергеев едва успевал замечать, как бурный водопад становится тихой зыбью моря, или неспешным речным потоком, или ручьем, что вьется меж камней. Внезапно Пикколо дважды хлопнул по колену маленькой ладошкой, и пантомима прекратилась. Он доволен, сказала Пилар, доволен и благодарит. Он прожил жизнь человека, странствовал по суше и воде, любил, сражался, горевал и радовался. Это было чудесно! Теперь он лучше понимает людей.

Девушка на соседнем сиденье пошевелилась.

– Летим в Авалон? — спросил Сергеев.

– Нет, еще нет… Я бы взглянула на эту червоточину… на устье, что посылает нам видения. Можно?

Он негромко рассмеялся:

– Можно, но вы ничего не увидите. Форма этой щели непрерывно меняется, флуктуирует, но ее размер не больше тридцати нанометров[11]. В сравнении с нею точка в типографском шрифте — целая планета! Чтобы ее разглядеть, нужен солидный агрегат. На станции такой есть, и весит он больше тонны.

– А это кольцо? Световое кольцо? Там, под диском?

– Оно окружает устье и служит для того, чтобы центрировать антенны уловителя и камеру контакта, — объяснил Сергеев. — Сигнал быстро рассеивается. Для лучшего восприятия надо находиться на его оси, и как можно точнее.

Пилар вздохнула.

– Пикколо сейчас там, а я — здесь…

– Мы обернемся за пять часов, раньше, чем он очнется, — заверил ее Сергеев. — Ну так что же? Летим вниз? В город, к цивилизации?

– Летим, — согласилась девушка.