Зов Атлантиды

– Более серьезная проблема заключается в том, – подал голос другой член Совета, – что новые силы правопорядка надо набирать из числа рабочих, а им доверять мы не можем. Они могут свергнуть правительство, захватив полную власть. Полагаю, именно этого-то мы все и боимся, хоть я и единственный, кто осмелился произнести это вслух.

Воцарилось молчание.

Наконец Номос нарушила его:

– Арес, решение, к которому мы пришли, ради которого пробудили вас… проконсультироваться о смягчении Змеиных ограничений.

Арес не сумел подавить свой гнев.

– Эти законы созданы отнюдь не без причины, ради спасения нас от себя самих.

– Мы лишь рассматриваем небольшое смягчение двух из трех ограничений, – подняла руку Номос, – снимающее запрет с генной инженерии – лишь раз, чтобы обеспечить рабочим интеллектуальное равенство. А во-вторых, мы снимем запрет с робототехники, позволим простым служебным дроидам взять на себя весь физический труд. Эти перемены позволят создать единое жизнеспособное общество…

– Если вы, дурачье, откроете в этом мире ларец генной инженерии и робототехники, – вскочил Арес, – вы гарантируете, что мы станем Змеиным миром рано или поздно – даже без вторжения. Это неминуемо. Именно так Змеиная пагуба и возникла в первую голову. Мы просто повторим ошибки предшественников, и поддержать этого я не могу. Погрузите меня обратно в сон, а еще лучше, позвольте мне умереть по-настоящему. Видеть это свыше моих сил.

– А что бы сделали вы?

– Наша проблема крайне проста, – сказал Арес. – Двадцать процентов нашего народа убивают остальных. От них надо избавиться.

* * *

Генерал оглядел армию обучающихся новобранцев. Если б бакен на орбите не скрывал его планету от окружающей Вселенной, они стали бы посмешищем для всего космоса.

Совет был прав: вербовка сил безопасности из числа рабочих была сущей благоглупостью. Арес предпочел интеллектуалов, вписывавшихся в схему: модели – точеные, мускулистые и натасканные выглядеть бесстрашными независимо от собственных способностей; танцоры и акробаты – они двигались с грациозностью и точностью, но не были способны сражаться даже ради спасения собственных жизней; и спортсмены – они прекрасно сосредоточены и спокойно чувствуют себя в беснующихся толпах, но наверняка скиснут, когда люди начнут умирать.

Арес смотрел, как они тренируются. Это не армия, и никогда ею не станет. Но благодаря мундирам и муштре смахивает на нее хоть отчасти, а только это ему и требовалось.

Арес тосковал о временах экспедиционного флота, но тот пал очередной жертвой Змеиных ограничений. Исследование космоса может вести к неведомым опасностям, а то и к величайшему риску из всех – снова быть обнаруженными Змеиной армией.

Мысль об этом напомнила ему о собственной роли в миссии, повлекшей этот конец – его захват сферического «стража», образовавший брешь в черте, которая позволила циклопической ехидне выползти и портироваться к изначальной родине атлантов. Он ни за что не допустит повторения этой ошибки.

Атланты мечтали о едином обществе на единственной планете, под защитой бакена и колоссальной армии «стражей», образовавших стену в космосе вокруг нее; планета атлантов, преисполненная мира и изобилия, простирающихся в вечность. Эта мечта опиралась на отказ от трех искусов – легкой работы роботов, ложных достижений генной инженерии и обаяния исследований дальнего космоса.

Арес вдруг заметил, что рядом с ним стоит Номос, но промолчал в надежде, что эта дурища ответит тем же. И, как обычно, его ждало разочарование.

– Они с каждым днем все больше походят на армию, – заметила Номос, еще больше уронив мнение Ареса о собственном интеллекте.

– Да, они сыграют свою роль расчудесно.

* * *

Арес не знал, когда ожидать следующей атаки, но это и не играло особой роли. Будущее для него было предрешено, как уравнение, ответ которого известен заранее.

Спал он редко, а если сон и приходил, то лишь прерывистый. Он сидел за письменным столом в апартаментах, которые ему отвели, перебирая письма, написанные ему женой, просматривая ее видеозаписи и проигрывая в голове нескончаемые сценарии в рассуждении о том, как бы все могло быть, сложись все иначе. Но правда заключалась в том, что он просто играл свою роль, как многие поступали до него и будут поступать после. Аватар был прав – теперь Арес это знал. Атлант гадал, сколько же раз тот видел, как миры возносятся и повергаются во прах. Тысячу? Миллион? Больше?

Аватар отстаивал простое существование, жизнь по общему кодексу. Аресу представлялось, что на этих планетах каждый гражданин – и интеллектуал, и рабочий, и каждую жизнь ценят и уважают. Они правы.

И еще Арес размышлял над собственными словами, сказанными тогда: «Мы будем сражаться».