Зов Атлантиды

— Вы хотите позвонить в Полосу Газа?

— Нет. В Полис-Плаза.

Проносящаяся мимо вода определенно поголубела, в ней прибавилось пузырьков и искаженных лучей света.

— Вы хотите позвонить в Полис-Плаза?

— Да, — задыхаясь, сказала Элфи. — Хочу.

Капсулу затрясло, когда она вошла в беспокойные воды ближе к поверхности и ее начали раскачивать волны.

— Соединяю с Полис-Плаза.

Телефон тихо загудел, устанавливая соединение, затем произнес комически печальным голосом:

— Ай-яй-яй. У вас недостаточно сильный сигнал. Желаете, чтобы я записал сообщение и передал его, когда сигнал станет достаточно сильным?

— Да, — прохрипела Элфи.

— Вы сказали «ха»? Если так, то в данной ситуации ответ неверный.

Элфи собрала последние силы.

— Да. Я хочу оставить сообщение.

— Отлично! — восторженно отозвался телефон. — Начинаю запись после сигнала, не забудьте, что вежливость бесценна, поэтому всегда вначале представляйтесь, а в конце прощайтесь.

«Прощайтесь, — подумала Элфи. — Смешно».

Она записала краткое сообщение с минимальным, насколько получилось, количеством покашливаний и запинок, назвалась и описала надвигающуюся на Атлантиду угрозу. Едва успев закончить, Элфи упала на спину и слабо забилась на палубе, словно выброшенная на берег рыба. Перед глазами появились пятна, они становились все больше, превращались в бледные круги, сливались друг с другом и мешали ей видеть.

Она не заметила, как цвет воды за иллюминатором изменился с синего на зеленый, а потом — на перламутрово-белый оттенок северного неба.

Она не слышала, как, щелкнув, открылись клапаны сброса давления, не чувствовала, как хлынул в кабину холодный воздух, и тем более не знала, что через пятнадцать минут после всплытия капсулы ее сообщение наконец было передано в Полис-Плаза и там почти незамедлительно приняли меры.

Меры приняли бы совсем незамедлительно, не вообрази сидевший на коммутаторе спрайт, некто Цып Треплоу, будто это сообщение — шутка его партнера по покеру Круза, решившего поиздеваться над его гнусавым голосом. Цып передал сообщение командиру Трубе Келпу, только когда до него дошло, какие последствия для его карьеры может иметь игнорирование сообщения, способного спасти Атлантиду.

Труба Келп срочно организовал видеоконференцию с Советом и тут же получил разрешение на эвакуацию.

«Пучина», Атлантида, настоящее время

Финт Крут занимался тем, что делал вид, будто занят работой над моделью «Ностремиуса», дабы выглядеть еще безобиднее, когда за ним придут, а это, по его твердому убеждению, должно было случиться очень скоро.

«Притворяться занятым гораздо труднее, чем действительно заниматься делом», — вдруг понял Финт и обрадовался, поскольку это было еще одно из его остроумных высказываний, на которые, как он считал, обязательно обратят внимание его биографы. Но в данный момент остроумию придется подождать, сейчас главное — план. Все равно блистательные, остроумные высказывания не приносят особенного удовольствия, пока единственным слушателем остается Дубец. Леоноре так нравились меткие замечания Финта, что она записывала их в свой дневник.

Взгляд Финта стал мечтательным, руки застыли в воздухе, когда он вспомнил первое лето, проведенное вместе с ней на том прекрасном острове в Тихом океане. Она — похожая на мальчика, в жилете и бриджах, и он — красивый и щеголеватый в парадной форме полиции Нижних Уровней.

— У нас ничего не получится, капитан. Что может быть между нами? Я — человек, а ты — определенно нет.

Он молниеносно сжал ее ладони в своих и произнес:

— Любовь способна разрушить любые барьеры. Любовь и магия.

Именно тогда он заставил ее полюбить себя.

Леонора подпрыгнула, но руки не убрала.

— Я почувствовала искру, Финт, — сказала она.

— Я тоже почувствовал, — отшутился он и объяснял: — Статическое электричество. Такое часто со мной случается.

Леонора поверила и без памяти влюбилась в своего капитана.

«Она все равно полюбила бы меня, — раздраженно подумал Финт. — Я просто ускорил процесс».

Но сердцем он понимал, что усилил чувства Леоноры магией, а теперь, когда она находилась в возрасте далеко за пределами естественного, власть его над ней начала ослабевать.

«Любила бы она меня без магии так же сильно, как я люблю ее?», — тысячу раз на дню задавался он вопросом и понимал, что слишком боится узнать правду.

Чтобы показатели состояния организма не выдали его волнения, Финт решил переключить мысли на своего раба, Дубца.