Зов Амазонки

И у порога нашей хижины образовалась лужа, через которую нужно перепрыгивать. Лужа небольшая, но однажды Долорес нашла в ней несколько маленьких рыбешек. Рыбки весело гоняются друг за другом и охотятся на еще меньших, чем они, головастиков, которые тоже появились в воде. Изумленная Долорес утверждает, что рыбки чудом попали в лужу. Я охлаждаю ее пыл и сомневаюсь в том, что это чудо. Вероятно, их сюда занесли на своих крыльях пролетавшие случайно дикие утки. На следующий день дождь утих, лужа высохла, и мы забыли о рыбках. На третий день снова пошел дождь. Лужа опять наполнилась водой, и — о, чудо! — опять появились те же рыбки. Теперь уже я поражен! Очевидно, остроумные рыбки во время засухи попросту зарылись и спали в ожидании дождя. Порадуемся этому открытию, Долорес. Значит, наши рыбки не простые: это умные шельмы, сумевшие прекрасно приспособиться к жизни, несмотря на то, что их мир — всего лишь маленькая лужица перед нашей хижиной.

Иногда из-за туч выглядывает солнце. Тогда сразу становится очень жарко и так светло, что глазам больно. Весь мир мгновенно и чудесно изменяется. Деревья в лесу, от корней до верхушек пропитанные влагой, на солнечном свету загораются, искрятся, будто осыпанные бриллиантами. Изголодавшиеся птицы устремляются на поиски пищи, от листьев вздымается пар. Душно так, что трудно дышать. В воздухе крик, пение и таинственный шум бурлящей воды. Всюду шумно и неестественно светло от отраженного солнечного света. Всюду сразу забурлила и загудела жизнь, забила ключом, как будто намереваясь порвать все оковы и путы. Это был звонкий гимн в честь солнца! Но вдруг все изменилось: внезапно набежала черная туча, и снова полил дождь.

Однажды я отправился в лес на охоту, но неожиданно мне преградила дорогу огромная река, катящая свои бурные волны между деревьями. Еще вчера я проходил здесь посуху, а сегодня под ногами пенится и шумит могучий поток, сотрясая стволы огромных деревьев и прокладывая себе путь среди водоворотов. Новую реку не питают ни Укаяли, ни ее притоки — она течет прямо из глубины леса. Но как она возникла? Какие стихии сплотили свои усилия, чтобы породить эти бушующие волны, прокладывающие себе дорогу здесь, в густом лесу? А вода все прибывала. Нужно было поскорее поворачивать назад, чтобы новые ответвления воды не отрезали мне пути. В этих намокших лесах таятся неисчерпаемые резервы воды. Они угрожают человеку всевозможными опасностями и делают ненадежным его завтрашний день.

Снова зарядил дождь. Меня гложет безнадежное отчаяние и одолевает самая тяжкая болезнь путешественника: чувство одиночества и безоружности. Потоки дождя заслонили не только укаяльский мир, но и тот, мой мир, из которого я прибыл сюда. В мозгу зарождается тревожная мысль: увижу ли я его когда-нибудь? Окружающее становится для меня все более чуждым и отталкивающим. Во всем — и в крыше, сделанной из пальмы ярины, и в стенах хижины из бамбука, и в запахе намокшей земли — во всем я ощущаю какую-то скрытую враждебность.

В минуту самого мрачного отчаяния я вдруг вспомнил, что мой знакомый в Икитосе, Тадеуш Виктор, дал мне в дорогу несколько номеров «Святовида» 72. Я достаю их из чемодана и медленно, но все более внимательно, страница за страницей, перелистываю. Я замечаю, что рука моя дрожит.

Со страниц журнала на меня глядят знакомые пейзажи с тополями, дома, люди, одетые по-городскому. Все это кажется мне удивительным и неправдоподобным. А вот есть даже новости из моих краев. Пишет о них Людвик Пушет, известный скульптор. Этот великий чародей и почтенный «цыган» написал остроумный фельетон о «Розовой кукушке» — артистическом кабаре в Познани, о польских художниках, о картинах и делах, близких моему сердцу. Рассказывает также о каком-то веселом бале в художественной школе. Когда человек сидит в хижине над рекой Укаяли, где из земли выползают рыбы, то далекий бал и танцы приобретают удивительное значение. И вот чудодейственная сила Пушета и «Святовида»: я обретаю равновесие и снова смелее смотрю на мир. Я все чаще присаживаюсь над лужей у порога своей хижины и все с большим любопытством слежу за игрой сметливых рыбешек.

53. МЫ ОТПРАВЛЯЕМСЯ К КЛАУДИО…

Мне не дают покоя воспоминания о необыкновенной обезьянке.

Я встретил ее однажды в лесу, неподалеку от Кумарии. Тропинка привела меня на небольшую чакру — очищенное от леса поле, приготовленное для посевов, — и тут я увидел появившихся с противоположной стороны поля трех индейцев кампа: мужчину, женщину и мальчика. Рядом с ними бежала на свободе обезьянка — забавное создание, чрезмерно вытянувшееся и поэтому очень тонкое. Длинные ноги и руки, длинная шея и туловище, маленькая головка. Английские зоологи справедливо назвали этот вид обезьян спайдер манки, то есть обезьяна-паук.