Читаем Зощенко полностью

И есть немало сведений о его «романах». Отношения с Лекаренко-Носкович приобрели серьезный характер, а в конце даже и драматический. Но вообще Зощенко предпочитал более легкие отношения. Своих амурных увлечений он почти не скрывал. Свидетели вспоминают о многочисленных коротких, «офицерских» романах Зощенко. Видимо, в слове «офицерский» содержится некоторое суперменство: непродолжительность, внезапный разрыв — труба, мол, зовет в поход! Юрий Карлович Олеша, друг Зощенко, тоже большой «бонвиван» в молодости, любил приезжать в Ленинград, останавливаться в шикарной «Европейской», и начиналась их «красивая жизнь». Одна из участниц тех встреч вспоминает, как она и Олеша ждали Зощенко на углу Невского, и вдруг Олеша сказал: «А вот идет Зощенко на его кроватных ножках… только не говорите это ему!» Гении резвились. Было время, когда и денег было полно, и поклонницы не давали проходу.

Одной из наиболее известных «пассий» Зощенко (их отношения тщательно изучены и продокументированы) была совсем юная, восемнадцатилетняя Оленька Шепелева. Второкурсница строительного техникума. Уже замужем была — и вдруг увлеклась чтением, а затем — Зощенко. Она сохранила письма Зощенко к ней — и автор в них смотрится шикарно.

Вот он пишет о возможной их встрече во время ее командировки в город Николаев: «Я бы тебя провожал на работу, и приготовлял бы тебе завтрак, дурочка!»

Просит ласки: «…а то мне без ласковых слов невозможно жить. И я, как цветочек, угасаю без солнца. Твой старый друг и возлюбленный».

И вдруг: «…а что касается любви, то это, вероятно, не совсем доступно моему воображению, так наверно и проживу, как всегда жил».

В общем — жестокий красавец! И вдруг подписывает: «Ваш дряхлый друг Михаил».

Вот еще воспоминание о Зощенко, записанное со слов Евгении Хин, ехавшей с ним одним поездом в Коктебель в мае 1938 года (из статьи И.А. Свириденко «Крым в судьбе и творчестве Зощенко»):

«…Она заметила Зощенко еще на вокзале. Он был в сопровождении молодой спутницы, “звонко болтавшей рядом”, был учтив, но отстранен. Как будто погружен в свой внутренний монолог. (В связи с этим вспоминается отрывок из его биографической повести “Перед восходом солнца”: “К. без конца что-то говорит. Но я не очень вникаю в ее речь. Я слушаю ее слова, как музыку”.)…»

Да, картинка, безусловно, эффектная. Но это еще не все. Хин вспоминает: «…пара прощалась перед моим окном. Вдруг, к моему удивлению, женщина поцеловала руку своему спутнику, а затем стала целовать другую — и еще, и еще! И он, мягко и снисходительно улыбаясь, тоже прикоснулся губами к ее руке».

Да-а. Сказать, что Зощенко так уж «морально раздавлен» нападками врагов, нельзя… Человек цену себе знает! И «лучшая из оценщиц» — молодая поклонница! Зощенко можно понять: должен же он хоть как-то отпраздновать свой феноменальный успех — не все же время оправдываться перед партийцами!

«…сопоставляя даты и факты, — пишет исследователь, — можно предположить, что той женщиной была Ольга Шепелева». Той, что целовала его руки. В 1994 году опубликованы письма Зощенко Ольге Шепелевой, в том числе и его письма из той поездки в Коктебель. Из этих писем следует, что Зощенко раньше уже бывал с Ольгой Шепелевой в Коктебеле — и только вот теперь, увы, не сложилось: «В первый день поглядел в ваше окошечко, где вы жили…»

Обращение на «вы» с близкими людьми — это стиль Зощенко, «светский», но слегка снисходительный, высокомерно-отстраненный…

Главные удовольствия в Коктебеле он получал, по воспоминаниям Хин, «от литературных игр и танцев лунной ночью под патефон и шум моря».

Однако в письме своей возлюбленной Ольге он все рисует иначе: «Вечерами уж очень нечего делать. Тут, правда, танцуют под патефон в столовой. Но более трех пар не бывает. И партнерши жутковатые…» Скучает, стало быть!

Уже давно Зощенко нет — а каждый его шаг скрупулезно исследуют. Несчастная судьба? Или, наоборот, счастливая? Надо сказать, что абсолютно все поклонницы Зощенко оставили о нем воспоминания самые восторженные. Та же Евгения Хин пишет: «…очаровательный собеседник, огромная эрудиция которого облекалась в столь изящную форму, что не только не задевала никого, но наоборот — возвышала. Трудно себе представить кого-то еще, перед кем легче было бы исповедаться, открыть свое самое заветное и трудное…»

…В этом женщинам Зощенко помогал. А женщины помогали жить ему, вытаскивали его из депрессий. Постоянно окруженный юными красавицами, «моралистов» он, безусловно, раздражал и славой, и «моральным обликом».

Во все свои частые приезды в Коктебель Зощенко проявлял постоянство: жил в одном и том же отдаленном домике, в комнате № 10, в столовой сидел за одним и тем же столом, куда к нему никого не подсаживали. Но, несмотря на отстраненность, он сразу же стал «лидером кружка» (по свидетельству Е. Хин).

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей: Малая серия

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии