Зощенко

Да — Жданов был не из «босяков», вырос в семье старого воспитания, отец его был инспектором народных училищ. Из воспоминаний одной старой партийки, работавшей в Смольном, мы узнаём, что именно Жданов приказал им «одеваться прилично», а мужчинам носить костюм и галстук… И вообще — был культурный, воспитанный человек. Семья была музыкальная — и Жданов великолепно играл на фортепьяно, любил классику.

Биографы писали о том, как Жданов любил ранние произведения Шостаковича, полные «светлой романтики», и как его огорчали формалистические сочинения композитора, и как Жданов, легко наигрывая с нот самые изощренные вещи Шостаковича, профессионально критиковал их.

Роль Жданова в годы блокады рисовалась по-разному. В 1990-е неоднократно писали о том, что он, когда горожане умирали от голода, ел ромовые бабы и заставлял себя играть в теннис, чтобы не растолстеть.

Однако в то, что он безответственно относился к своей работе, из-за чего выросло количество жертв блокады, — верится не очень. Безусловно — плохого организатора Сталин на этом месте не потерпел бы. Жданов вполне соответствовал требованиям, предъявляемым к советскому крупному начальнику. И при этом, конечно, был «солдатом партии» и действовал «по уставу». Вряд ли полная блокада и все, что случилось, входили в их планы. Тут надо винить гитлеровских стратегов, стремительно замкнувших кольцо вокруг города. Дальше Жданов действовал по тем законам, которые советское руководство считало правильными. «Город не сдается!» — это было основной задачей. Изможденные люди, дети в холодных цехах, работавшие, как взрослые, подставлявшие себе ящик, чтобы достать до станка, и — вытачивавшие снаряды. Такая хроника показывалась не раз — с гордостью, под патетическую музыку Шостаковича. Город не сдавался, работал на победу! Тогда этим гордились. Во всяком случае, этим принято было гордиться. Иных «сценариев» тогда не признавали. Помню фильм «Как закалялась сталь». В невероятных условиях, в голоде и холоде, герои строят узкоколейку, чтобы привезти из леса в замерзающий город дрова. И вот — вагончик поехал. Измученные, но счастливые лица героев…

И Жданов, безусловно, руководил в тех же традициях: людей, оказавшихся в невыносимых условиях, поднимать на подвиги. Так и куются герои, вера в непобедимость наших людей!

Даниил Гранин в книге, вышедшей уже в наши дни, пишет, что на фронте Жданова не любили, потому как он не появлялся на передовой. Но другие очевидцы вспоминают, что когда по замерзшей Ладоге пришел первый грузовик — именно Жданов бросился к водителю и стал его обнимать. Теперь все чаще пишут о том, что никаким «оргиям обжорства» Жданов не предавался, поскольку был диабетик. Питался, конечно, лучше, чем рядовые ленинградцы, но — строго по партийным нормам. Спал порой прямо в кабинете, работая допоздна. И действительно, чтобы в замерзающем городе не исчезал «пульс» — нужно было многое делать, держать в голове сотни проблем и быстро, без долгих разговоров, решать. Один летчик вспоминает, как он приехал с аэродрома с заданием — сделать передвижные станции ремонта авиатехники — и Жданов в застывшем, казалось, городе нашел и автобусы, и оборудование, и бензин. Нельзя не верить очевидцам, бывшим с ним рядом, написавшим, что Жданов, старый «сердечник», на ногах перенес инфаркт. Пишут, что Сталин вызвал Жданова во время блокады в Москву, поблагодарил его и даже обнял. «Инфаркт, перенесенный на ногах», безусловно, украшал образ настоящего большевика. И других образов тогда и быть не могло!

То есть — по их, большевиков, правилам — Жданов действовал безупречно. И во многом благодаря его усилиям Ленинград устоял. Как всегда у нас в экстремальных ситуациях подтверждение необыкновенно высокого духа именно советских людей, в отличие от людей прочих, значит гораздо больше, чем жизнь (и смерть) отдельных граждан.

А Зощенко, с его постоянной иронией, неуправляемым инакомыслием (написать во время войны книгу черт знает о чем!) раздражал.

И вот — Жданов приехал.

Писателей собрали в актовом зале Смольного. Длинный доклад Жданова слушали в тишине.

«Товарищи! Из постановления ЦК ясно, что наиболее грубой ошибкой журнала “Звезда” является предоставление своих страниц для литературного “творчества” Зощенко и Ахматовой. Я думаю, что мне нет нужды цитировать здесь “произведение” Зощенко “Приключения обезьяны”. Видимо, вы все его читали и знаете лучше, чем я. Смысл этого “произведения” Зощенко заключается в том, что он изображает советских людей бездельниками и уродами, людьми глупыми и примитивными. Зощенко совершенно не интересует труд советских людей, их усилия и героизм, их высокие общественные и моральные качества. Эта тема всегда у него отсутствует. Зощенко, как мещанин и пошляк, избрал своей постоянной темой копание в самых низменных и мелочных сторонах быта. Это копание в мелочах быта не случайно. Оно свойственно всем пошлым мещанским писателям, к которым относится и Зощенко….