Зорох

В ней проснулась безудержная тяга к знаниям. Отец Эльзы был личным телохранителем владыки Кеграха, и у Эльзы появился доступ к его библиотеке. Но это было ни что, по сравнению с тем, что хранилось в подвалах у старого Рурка – главного архивариуса Анвы.

Архивариус был нелюдим, и никого не пускал в свою вотчину. Всю свою жизнь он просидел в темных подвалах, переводя и переписывая старые книги. Эльзе он давал читать только то, что одобрял ее отец. И большинство комнат для нее оставалось под запретом. Но это только разжигало любопытство девочки. Эльза стала приносить Рурку вино из отцовского погреба, и пока он пил его в столовой, открывала запретные комнаты, хватала первую попавшуюся книгу, и прятала ее за пазухой.

Старик быстро догадался о ее проделках, и стал подсовывать на видное место книги прошедшие одобрение влиятельного отца. Скоро и Эльза поняла, что старик не так прост, и стала подольше задерживаться в комнате, и кроме подсунутой книги, прихватывала еще парочку. Но Рурк на то и старший архивариус, чтобы знать где что лежит, и, не говоря Эльзе ни слова, стал принимать контрмеры.

Эльза заметила, что на книгах больше нет пыли, и стали попадаться те, которые она уже читала. «Он попрятал от меня все самое интересное! – решила она. – Это начало войны! – сказала она себе, представляя на себе кожаные отцовские латы и шлем с синим хохолком».

– Почему ты не можешь, как все нормальные дети играть себе в куклы? – спрашивал у нее старик. – Маленькой девочке не место в сырых темных подвалах. Посмотри, как солнечно сегодня.

– Ты просто завидуешь, вот и гонишь меня, – спорила с ним Эльза. – Я могу читать книги, которые не можешь прочесть даже ты. У меня дар, и он хочет, чтобы я его использовала.

– В конце концов ты найдешь книгу, которая наполнит твое сердце отчаянием. Ты разочаруешься и возненавидишь жизнь.

– Я читаю много книг, но понимаю не все. Я еще маленькая, и до конца дочитываю только те, где есть любовь. Разве любовь может разочаровать?

– Как раз она и разочаровывает, – отвечал Рурк.

На все запретные комнаты старик повесил замки, а на следующий день, он появился на работе только к обеду: кто-то повесил замок на входную дверь его дома, и соседи мучились полдня чтобы его спилить.

Рурк стал бесцеремонно обыскивать Эльзу, и отбирать книги, каждый раз, когда она собиралась уходить. Как-то раз придя домой он обнаружил, что кто-то накидал ему в открытое окно с десяток ужей. Ужей поймали, но скользкие гадины снились ему всю ночь и наутро Рурк пришел с уставшими красными глазами.

Рурк не стал жаловаться отцу Эльзы. «Это, – решил он, – наша личная дуэль». С тех пор старик не оставлял девочку ни на минуту. Как только она приходила, он привязывал ее руку к своей и заставлял читать рядом с собой, в надежде, что ей в конце концов это надоест и она перестанет приходить.

Как-то Эльза угостила старика на удивление крепким вином, архивариуса стало клонить в сон, и он ушел домой раньше обычного. Спал как убитый, а когда проснулся, то увидел рядом со своей кроватью, жующую его простыни корову. Рука Рурка была прикована к коровьей ноге цепью, и ему пришлось вести непослушное животное на кузню, через весь город.

Сын кузнеца проболтался, что к нему приходили с предложением заковать Рурка, но он отказался, потому что не хочет неприятностей. Но, кто приходил, он не рассказал, потому что неприятности могут появиться и с той стороны.

Старик сдался, теперь Эльза могла приходить когда захочет, и читать что захочет, но в его присутствии.

Оставалась еще одна запертая тайная дверь в дальней, темной части подвала, но к штурму этой крепости Эльза решила приступить попозже.

Эльза не заметила когда взрослые стали говорить о войне. Это слово она слыша все чаще и чаще, но до конца не понимала его страшного значения.

Отца месяцами не было дома. Тогда многие ждали своих отцов, братьев и мужей. «Если это война, если она такая, то это еще можно пережить. В конце концов все ведь вернутся…» – думала девочка. Но так думала не долго. Война пришла и к ней – настоящая, страшная, кровавая. Она пришла с голодом, плачем скорбящих матерей и стонами раненых солдат, наводнивших улицы. Солдаты были в каждом доме, они были во дворце у Киграха, лежали под деревьями в садах Альмиры, и просто на дороге, под палящими лучами солнца.

Когда Эльза видела своего отца в последний раз, она его не узнала. Крепкий и всегда жизнерадостный, он вернулся отчаявшимся, сильно похудевшим и угрюмым.

В то утро ее разбудил испуганный голос матери. Он доносился с улицы, из открытого окна; белая ажурная занавеска качалась от порывов ветра, но казалось, вздрагивает, от ее слов.

– Не может быть! Не может быть, чтобы больше ничего нельзя было сделать! – говорила мать. – Пусть воюют гвардейцы Киграха. Хватит этим хвастунам пьянствовать, приставать к девкам и драться на турнирах тупыми копьями. Пусть идут воевать! Соберите раненых, раздайте оружие мастеровым, слугам, зовите стариков; эти крикуны много хвастались прошлыми победами; они подбили молодежь на войну, вот пускай теперь воюют!..