Зорге

Резидент Улановский был доволен такой активностью своего агента, тем более что в первые месяцы существования резидентуры «Рамзай» стал единственным источником информации для нее, пусть и несколько односторонней, исходящей только из кругов германской диаспоры и нуждающейся в проверке, но уникальной. 26 января Улановский рапортовал в Центр, что Зорге успешно вошел в контакт с элитой местной немецкой общины и уже 5 февраля отправил первую телеграмму с секретной информацией, полученной от консула Германии в Шанхае. Оценка ее в Москве стала и первой высокой оценкой работы «Рамзая» в качестве военного разведчика. А резидент-«хромая утка» Гурвич-Горин еще в конце января отправил в Центр сообщение, начинавшееся словами: «Даю дружественную беседу Рамзая с шанхайскими генералами и генконсулами». «Дружественная беседа» проливала свет на противоречия Гоминьдана и шанхайской олигархии и на перспективы грядущего обострения гражданской войны. Кроме того, «Рамзай» раздобыл карту дислокаций частей китайской Красной армии, аналитические материалы с оценкой противоборствующих сторон внутрикитайского конфликта. Одновременно бывший унтер-офицер Зорге свел знакомство с немецкими ветеранами – военными инструкторами, наезжавшими в Шанхай из Нанкина. В результате в начале марта Улановский зафиксировал для Центра новый источник информации: «По заявлениям немецких инструкторов Рамзаю»[155]. Все это – за первые три месяца работы в Китае.

Рассказывая потом японским следователям о своей работе в Шанхае, Зорге говорил, что в Москве он получил задание, состоящее из девяти пунктов:

«1) анализ деятельности постепенно усиливавшегося Нанкинского правительства в социально-политической области;

2) изучение военной мощи Нанкинского правительства;

3) анализ деятельности различных группировок в Китае в социально-политической области, а также их военной мощи;

4) изучение внутренней и социальной политики Нанкинского правительства;

5) изучение внешней политики Нанкинского правительства в отношении всех стран, особенно Японии и СССР;

6) изучение политики Америки, Англии и Японии в отношении Нанкинского правительства и других групп и течений в Китае;

7) изучение вооруженных сил других стран в Китае;

8) изучение проблем экстерриториальности и сеттльментов;

9) изучение проблем развития сельского хозяйства и промышленности Китая, положения рабочих и крестьян».

Но Зорге не был бы тем беспокойным Зорге, которого мы уже знаем по работе в Германии и в Коминтерне, если бы он сам, «по молчаливому согласию московских инстанций», основываясь на более глубоком и широком понимании проблем Дальнего Востока, чем их представляла Москва, не определил бы для себя дополнительных задач:

«1) наблюдение за новой экономической активностью Германии (особенно в связи со все большим разрастанием группы немецких военных советников);

2) наблюдение за усилением позиции США в Китае (особенно в связи с новыми американскими капиталовложениями в Шанхае);

3) новая японская политика в Маньчжурии и ее влияние на Советский Союз:

4) пристальное наблюдение за намерениями Японии в ходе Шанхайского инцидента и дислокацией японских войск;

5) наблюдение за ухудшением отношений между Нанкинским правительством и Японией»[156].

Очевидно, что решение всех этих вопросов, какими бы личными выдающимися качествами ни обладал разведчик, было бы невозможно без самого главного: надежной легализации Зорге. Выступая в качестве корреспондента «Дойче гетрайде-цайтунг», Зорге, либо не подписывавший своих статей, либо ставивший буквы «Д» (Джонсон) или «И» (Ика), никогда не был просто репортером. Он стал ценен своим редакторам, издателям, а главное, читателям, как прекрасный аналитик, глубоко вникающий в изучаемую тему. Подтверждением этому служил тот факт, что свою первую статью о сельском хозяйстве Китая Ика Рихардович отправил в Берлин 9 февраля, когда до швартовки парохода в Шанхае оставались еще сутки. Материал назывался «Экспорт сои через Дайрен». На следующий день (!) появилась статья «Урожай сои в Маньчжурии», а до 16 февраля еще три, посвященные вопросам экспорта из Китая сои, арахиса и кунжута. Забегая вперед стоит отметить, что затем в аграрных корреспонденциях Зорге наступила большая пауза, но до середины 1932 года он написал еще 11 больших материалов на те же темы: экспорт арахиса, сои и соевого шрота, кунжута, муки, пшеницы и т. д.[157] Некоторое выпадение корреспондента «И» из соевой темы весной 1930 года объяснялось тем, что «Рамзай» на время был вынужден сменить место жительства. По разным данным, 9 или 15 мая Зорге покинул Шанхай и, по требованию резидента, переместился в Кантон. Там он пробыл полгода и там же близко познакомился с радистом Максом Клаузеном.

Глава двенадцатая Кантонское лето