Зоны нейтрализации

Она оживилась. Поднимаясь, спросила:

– Сейчас?

– Угу, – буркнул я. – На заре, увы, я не имею возможности договариваться.

Она провела меня по всей базе. Сделали, грубо говоря, километров двадцать. Для начала спустились на третий уровень, самый низкий. Там сконцентрировали все производство. И энергетику. Бесконечные ряды проводов, узлы, распределители ниобо-титановых криогенных кабелей, а точнее их панцири, по которым медленно тек жидкий водород. Теплоцентрали, обогревающие все закоулки базы. Дополнительные источники энергии. На экранах, вмонтированных в стены коридора, можно было следить за непрекращающимся процессом превращения дейтерия в гелий. Далее шли оружейные мастерские. Конвейеры химических лазеров, используемых как запалы для кварковых бомб и снарядов. Лазерные генераторы, излучатели. Множество забавных безделок для убиения, отправления и испепеления. Ежедневного расхода энергии хватило бы на распыление небольшой планетарной системы.

На этом же уровне находился вокзал гравитационной линии, соединяющей базу с опорными пунктами по всему земному шару. Но поезда прибывали сюда редко и нерегулярно. Закрытая зона.

Мы развлекались там недолго. Там же, как и на среднем уровне, именуемом диспозиционным, где жило почти все население станции. Отсюда, кстати, мы и начали свою прощальную прогулку. На этот раз мы поднялись выше. Пять шестых поверхности этого уровня занимали сады. Кроме них место разве что для аварийных и стартовых переходов. Все это на одном, самом высоком этаже, частично прикрытом, как в случае садов, только выпуклым прозрачным панцирем, позволяющим любоваться скалистым, иззубренным пейзажем без посредства телевидения. Я полюбовался окружающим базу кольцом фотоэлектронных элементов, невидимым со стартового поля. Вблизи садов находились фабрики воды, которые, однако, выставляли на поверхность лишь верхушки дистилляционных башен. Водороду, кстати, и без того хватало, благодаря обычному метаболизму живых существ. По соседству с этими башнями смонтировали широкие, плоские кислородоуловители. Уже на первых базах они работали на том же принципе. Разве что были раз в десять меньше. Совсем недавно, лет одиннадцать назад, группе Района и Лампила удалось окончательно справиться с убеганием легких молекул в слабых гравитационных полях. Лишь тогда получение кислорода из минералов и кристаллической воды приобрело значение в промышленных масштабах.

Все это я знал наизусть. Не то, чтобы так часто приходилось бывать здесь. Но технология обслуживания орбитальных баз входит в курс лекций на любом из полигонов. Тем не менее, я вел себя словно новичок, которого впервые взяли в промышленную зону кратера Архимеда. В конце концов мы отыскали укромный уголок в глубине сада, среди карликовых деревцов с непропорционально широкими кронами. Мы устроились в беседке, сплетенной из пластиковых лент, копирующих листья тропических растений. В глубине ее таилась стойка, словно перенесенная сюда из фильмов о диком Западе. Все вместе было удачно упрятано среди деревьев. Но кроме нас, здесь ни единой живой души не было. А за боковой стенкой купола вырисовывалась резкими линиями неровные кряжи Альп.

Больше всего меня подкупало, пожалуй, ее спокойствие. И то, как она изложила свое дело. Она знала все, что произошло во время этого представления с мнимым полетом. Знала, что для меня это был настоящий рейс, и сражение, и смерть. Пришла попросить, чтобы я не так торопился. Несмотря ни на что. Для этого требуется немножко мужества. Даже, если сделать это так деликатно, как она. Без расставления точек над «i».

Я подумал, что она оказалась бы не худшей спутницей для парня из инфорпола. Разумеется, не для того из них, кто отправляется на тринадцатилетнюю прогулку. Даже в этом случае, если у него есть шансы вернуться.

Оказалось, она замолчала. Ее взгляд скользил по сверкающему, белому плоскогорью к линии скалистых утесов. Задумалась. Я встал и принес от стойки два фруктовых коктейля. За стойкой перемещался плоский робот, напоминающий мишень в ярмарочном тире. На шее его красовался шелковый платок, и серебряная звезда – на груди. Словно в те времена, из которых он, якобы, происходил, ни один шериф ничем другим не занимался, кроме как снабжал посетителей стаканчиками яблочного сока.

Несколько минут она просидела неподвижно. Потом, не отрывая глаз от линии горизонта, произнесла, словно сама себе:

– Я здесь была с Кросвицем.

Не скажу, чтобы это были те слова, которых я ожидал.

– Да? – буркнул я из вежливости.

Она повернулась ко мне. Какое-то время разглядывала изучающе, потом улыбнулась. Это была улыбка молоденькой девушки, которая неожиданно додумалась до чего-то такого, что никогда не бывает неприятным.

– Говорила с ним... о том же самом? – быстро спросил я.

Она посерьезнела. Возразила движением головы.

– Я об этом думала, – прошептала она. – Но он... – она замолчала.

Я ждал. Сделал глоток терпкого напитка и отставил бокал.

– Отказался? – подсказал я.