Зоны нейтрализации

Я еще раз провел рефлектором по остальным стенам, полу, потолку, заглянул во все углы, с растущей уверенностью, что не отыщу ни малейших следов, которые могли бы разъяснить тайну покинутого «Гелиоса», и что точно также будет и везде, по всему кораблю. Наконец, я подошел к дверям, отвел предохранитель запора и рванул люк на себя. И тут же отскочил назад, прячась за выступ, чтобы избежать вихря, который мог образоваться при неожиданном перепаде давлений. Но кроме секундного нажатия на грудь скафандра и звука, напоминающего глубокий выдох усталого человека, я ничего не почувствовал и ничего не услышал.

Переждал минуту, потом, оставляя за собой широко распахнутый люк, прокрался в коридор. Свет рефлектора терялся в мрачной перспективе туннеля, не доходя до запирающей его стены, за которой находились навигаторская и кабина управления. По обе стороны поблескивали ровным, уменьшающимся с расстоянием рядом, стеклянные двери. Да. Сие сделано было не для инфорпола. У каждого человека из экипажа была своя отдельная каюта, немногим большая положенного на спинку шкафа, но шкафа, оборудованного всеми теми приспособлениями, к каким человек привык в собственном доме.

Я прошел до конца коридора, до прохода, ведущего в энергоотсеки, и, скользнув глазами по фигуркам и надписям, предостерегающим людей перед излучением, начал систематически, фрагмент за фрагментом, обследовать стены, пол, потолок, медленно продвигаясь на направлении носа корабля.

Примерно на середине ко мне присоединился Снагг. Он выступил из боковой ниши, словно головизионное изображение без звука, лизнул меня узким, белым лучом своего рефлектора, буркнул что-то невразумительное и, не задерживаясь, сразу же направился вглубь коридора. Неожиданно задержался перед дверью одной из кабин. Я подошел поближе.

На матовой плите, покрывшейся серебристо-серым налетом, виднелась визитная карточка Торнса. Снагг наклонился, переложил пистолет в левую руку и изо всей силы, какую только можно было достичь в невесомости, надавил на магнитный листок, прилегающий к косяку. Дверь открылась тотчас же, с тихим свистом, словно кто-то вспорол ножом лист металлической фольги.

Он переждал минуту, пока не восстановил равновесие, точнее – вернулся в вертикальное положение, потом ступил на порог и направил свет рефлектора вглубь кабины. Встроенный в противоположную стену экран, оформленный под иллюминатор, тотчас же замигал, словно бы приступая к переводу на язык оптики информации, записанной в компьютере. Но в контурах этого компьютера не сохранилось ни следа энергии. Снагг подошел поближе, наклонился вперед и описал рефлектором плавную дугу. Луч света вырвал из темноты навигационный пульт с мертвыми глазами индикаторов, потом сполз ниже, на панель компьютера, лизнул поверхность узенького стола, скорее даже полки, и вновь устремился вглубь и вверх, скользя по развешенным схемам и напоминающим перевернутые пирамиды кассетам, хранящим микрофильмы. В первую очередь это были карты и геофизические записи. На столе лежало несколько небрежно брошенных предметов, магнитный карандаш, пепельница, солнечные очки, несколько рулонов ленты. Словно тот, кто жил здесь, прервал свою работу не шесть лет назад, а только что, чтобы вернуться к ней через несколько минут, после того, как заскочил к соседу.

– Пошли дальше, – сказал он, выбираясь в коридор.

– Хм-м...

– Что такое? – задержался он.

– Подожди, – бросил я и, не торопясь, вошел в кабину. Уже открыл было рот, чтобы что-то сказать, когда до меня дошел приглушенный стук. Рефлектор резко задрожал, потом пологой параболой поднялся к низкому потолку. Теперь он освещал место, где всего минуту назад стоял Снагг.

– Ладно, ладно, – донесся сверху спокойный голос. Видать, он тоже порой обращался вслух к своему лакею, когда тот особенно настойчиво призывал его к порядку.

Сноп света, падающий из-под потолка, неожиданно ударил меня по глазам. Я зажмурился, ожидая, пока вмонтированный в козырек шлема фотоэлемент окрасил забрало водянистой зеленью. Но ослепительный круг тотчас же сполз с моего лица, быстро скользнул по кабине из угла в угол и замер на полу, в двух шагах от того места, где я стоял. Прошло несколько секунд, прежде чем до меня дошло, что то, что лежит там, это всего лишь ботинки вакуум-скафандра. Дальше шли ноги, разбросанные, сплющенные, словно конечности старого, изуродованного манекена. Круг света продвинулся на метр вперед.

– Опять? – сказал я, делая шаг в направлении этих ботинок.

Снаггу в самом деле могла потребоваться помощь личной аппаратуры. В круге резкого света торопливо брошенный скафандр и в самом деле мог показаться трупом. Его легкая, многослойная грудь вздымалась, образуя четкий рисунок грудной клетки, живота и бедер. И только темный провал пустого шлема возвращал к действительности.

Я наклонился и тронул скафандр стволом пистолета. Он неторопливо сложился, приподнялся и медленным движением поплыл в направлении стола, одновременно переворачиваясь на спину. На этот раз в моем динамике ожил беспокойный сверчок. Но ничего не сказал.