Золушка. Жизнь после бала

Не дождавшись ответа, Олег Геннадьевич обнял меня за плечи и привлек к себе.

– Трусишка! – его тяжелая рука на плечах пригибала меня к земле.

Нет, он был ласков и снисходителен, но ощущение у меня было вселенской тяжести. Как быть? Вспомнила просьбу бабушки и квело пробормотала:

– Я согласна. Но попозже, если можно.

Он повернулся ко мне, взглянув на мое, отнюдь не горящее воодушевлением, лицо, и мягко прикоснулся к губам. Не встретив возражения, принялся целовать меня уже с мужским напором.

Помня, что женихов положено как-то ободрять, я положила руки на грудь Олегу Геннадьевичу. Он тут же переместил свои с моих плеч на талию и прижал гораздо сильнее, чем прежде. Но это положение оказалось очень неудобным, и мы чуть было не очутились на травке возле бревна. А если учесть, что на нем были светлые брюки, то данный экскурс был для них крайне нежелателен.

Генеральный с сожалением оторвался от меня и устроился поудобнее.

– Завтра мне нужно уезжать. Надеюсь, ты вскоре приедешь? Я скучаю по тебе.

Я по нему не скучала, уж скорее наоборот, но бабушкино «попробуй сначала, потом будет видно» дало свои плоды, и я вполне оптимистично ответила:

– Я постараюсь поскорее, но Ксения будет против. Она очень любит маму. Она бы с радостью оставила ее при себе, но бабушка не хочет бросать меня. Поэтому приехать я смогу только в последний день отпуска. А до него еще две недели.

Он тяжко вздохнул.

– Ладно. Потерплю. Но мне бы очень хотелось, чтобы мы сыграли свадьбу поскорее. Почти девять месяцев… ммм… встреч вполне достаточно, чтобы увериться в своих чувствах, не так ли?

Мне показалось, что он хотел сказать «ухаживаний», но какая, в принципе, разница? Я в своих чувствах уверилась, это точно. Они не изменились ни на гран.

– Вы… – тут же поправилась: – Ты прав.

Он посмеялся и снова меня поцеловал. Твердые мужские губы ласкали мои, и, по идее, мне это должно было бы нравиться, но не нравилось. Но я не возражала.

Запели комары, и я тихо попросила:

– Они нас съедят. Может, домой?

Олег Геннадьевич нехотя оторвался от меня, поднялся и протянул мне руку. Взяла его горячую ладонь, встала. Не выпуская мою руку, он пошел к светящимся огням дачи. Потом пожелал мне спокойной ночи и ушел к себе.

Я долго лежала без сна, почему-то боясь его прихода. Он не пришел, но я все равно заснула беспокойным сном только под утро.

Глава одиннадцатая

Вернулись мы с бабушкой, как я и говорила Олегу Геннадьевичу, в последний день моего отпуска. Родной город встретил нас осенней прохладой и мелким противным дождиком. Что поделаешь, сентябрь у нас далеко не лето. Нам с бабушкой, привыкшим к южной жаре, было откровенно холодно. Мы бы замерзли, потому что одеты были вовсе не по погоде в легкие хлопковые платья, а народ вокруг был в ветровках и джинсах, но спас встретивший нас на вокзале Олег Геннадьевич.

Он приветственно поцеловал меня в щеку, поздоровался с одобрительно на него взиравшей бабушкой, забрал наши чемоданы и повел к своему форду. Пока шли до привокзальной площади, покрылись мелкими ознобистыми цыпками, и я искренне порадовалась заботливости Олега Геннадьевича.

Я даже не спрашивала, откуда он узнал время прибытия поезда, понятно, об этом побеспокоилась Ксюша. Недаром она навязала нам тяжеленные банки с абрикосовым, моим любимым, вареньем, хотя мы с бабушкой и активно от них отказывались. Просто знала, что нас будет встречать мой жених.

Олег Геннадьевич занес наши вещи в квартиру, еще раз поцеловал меня, посмотрел голодными глазами, будто мечтал проглотить, и уехал на работу.

– Хорошо быть начальником, правда, Катя? – немножко сыронизировала бабушка. – Никто отчета о передвижениях не требует.

– Хорошо быть большим начальником, бабушка, – поправила я ее. – От моей непосредственной начальницы требуют отчета за каждую использованную вне офиса минуту. Средним начальником быть еще сложнее, чем нам, простым сотрудникам. Их отпускает только лично Олег Геннадьевич. Так что с работы они уходят только в форс-мажорных обстоятельствах.

– Тебе виднее, – не стала спорить со мной бабушка.

Мы распаковали чемоданы и пошли на кухню испить чаю с дороги.

И тут раздался звонок. Не давая бабушке встать, я побежала к двери. На мой вопрос «кто там?» откликнулась соседка.

Впустив ее, пригласила попить с нами чаю. Она с удовольствием согласилась. Анастасия Владимировна тоже была пенсионеркой, немногим моложе бабушки, и изрядно без нее скучала.

Мы пили чай, а Анастасия Владимировна докладывала нам, что произошло без нас в подъезде.

– В восьмую квартиру ОМОН приезжал! – взахлеб рассказывала она. Еще бы, такое не каждый день случается. – С автоматами! Всех голубчиков повязали, в наручниках выводили, сама видела! И обыск потом был! Столько наркоты нашли – жуть! Потом наш подъезд даже по телевизору показывали!

Немного передохнув, она полюбовалась нашими потрясенными физиономиями и продолжила:

– У них, оказывается, покровитель был в этой, как его, наркослужбе! Так вот его тоже посадили! А за бездействие и начальника нашего РОВД от работы отстранили!