Золотой выстрел

– А ты, Родион Алексеевич, – в тон ему ответил Тютюнник, – не так уж и далек от истины. В своем государстве Савел будет побольше чем просто император.

– Господь Бог, что ли?

– Для кого-то – да, не исключаю.

– И кто же из нас кому нужен?

– Ох! – тяжко вздохнул банкир. – Снова ты за свое… Я повторяю – как прежде говорили: глухой да услышит! – что Монахов один из немногих, кто способен обеспечить тебе порядок и результативные губернаторские выборы. А реальная власть, дорогой ты мой Родион Алексеевич, стоит некоторых уступок с твоей стороны. И кстати, не очень обременяющих твою бывшую высокопартийную совесть. Не обижайся, я выражаюсь фигурально. Зато у тебя явно выигрышная позиция по сравнению со всеми этими Ядринскими, Болдиными и прочей якобы демократической шушерой. А ведь они только начинают свой марш в Питере, и цель уже oбъявлена. Ты их цель, и конкретно именно тебя они будут пытаться переломить через колено. Да что я тебе все это рассказываю!

– Ну почему? – поощрил Алексеев. – Иногда бывает очень полезно услышать от своих сторонников, партнеров, да и просто близких по духу людей, как они мыслят твое, а значит, и свое будущее, чем располагают, на чем строят расчеты и какие дивиденды желают получить…

– А что поделаешь! – несколько натужно рассмеялся Тютюнник. – Мы с тобой не первый год. Кто-то в тандеме должен быть ведущим, а кто-то ведомым. Так вот, с ведущего и больший спрос. Не так?

– Ладно, Юра, давай послушаем, что за дело предлагает нам твой Патриарх, а к нашему разговору всегда есть возможность вернуться.

– Ну вот и молодец, Родион Алексеевич, все ты правильно улавливаешь. И еще одна маленькая деталь для полного твоего понимания нынешней ситуации. Но это сугубо между нами, ясно?

Алексеев кивнул.

– Монахов держит свои капиталы в моем «Петербурге». Думаю, не все – кто ж кладет все яйца в одну корзину, – но что их общак у меня, я почти не сомневаюсь. А ты вряд ли представляешь, что это за суммы.

– Давно держит?

– Тебе это важно знать?…

– Спонсоров вообще предпочтительнее знать в лицо.

– Вот и прекрасно, – уже шутливо бросил Тютюнник, – значит, вам тем более приятно будет познакомиться лично.

Он сделал знак водителю, и тот, не выходя из машины, открыл обе задние дверцы…

– О, какие гости! – воскликнул стоящий в дверях высокий, под стать Алексееву, пожилой человек с гладко зализанными редкими седыми волосами, одетый по-домашнему, в застиранную джинсовую пару. – Юрий Львович, извините мой непрезентабельный вид! Никак не рассчитывал, что вам удастся заманить ко мне на фазенду самого Родиона Алексеевича…

«Врет, – подумал Алексеев, – все он прекрасно знал. Играет под простачка, а глазки насторожены…»

– Прошу в дом, к столу, извините, уж чем богат… А вы расслабьтесь маленько, пиджачки сымайте, давайте по-нашему, по-простому. Да и воскресенье нынче, чего бы не сбросить груз забот непосильных за добрым застольем!

«Ишь как излагает… пахан…» – никак не мог отделаться от ощущения неудобства Алексеев. Раздражало его навязчивое, показное радушие Монахова, его простецкое «сымайте», да и собственная уступчивость, продиктованная в общем-то больше острой необходимостью, чем желанием иметь какие-то контакты с криминалитетом.

Собственно, в необходимости-то и было все дело.

Прошлые губернаторские выборы, которые Алексеев выиграл у демократа, как говорили, первого созыва Анатолия Саблина, были обеспечены двумя факторами: безудержным ростом коррупции среди чиновничества всех уровней и бурным всплеском криминальных разборок. Причем первое явилось результатом полного бессилия демократов, затеявших обширную приватизацию государственной собственности, а по сути – передачу за бесценок крупнейших предприятий в частные руки. А второе стало логическим продолжением процесса разворовывания государственных средств и дальнейшего передела уже частной собственности.

Алексеев твердо обещал – в этом его активно поддержали народно-патриотические силы – покончить в самые ближайшие сроки и с первым, и со вторым. Народ успел уже устать от «демократических» преобразований, под флагом которых выступал Саблин. Алексееву же крепко помог мощный вброс в средства массовой информации обильного компромата на Саблина и его окружение, вовсе не стеснявшегося заботы о собственном кармане.

Если у Родиона Алексеевича и были какие-то благие намерения при вступлении во власть, то они вскоре превратились в те самые вековечные плиты, коими, как известно, выложена дорога в ад. А смена власти в конце концов вылилась в победу одной группы коррупционеров и преступников над другой. Иначе говоря, все та же разборка, в которой помимо Алексеева, естественно, выиграл временно тот же Тютюнник, ближний круг связанных с ним бизнесменов и, как оказалось, Патриарх, успевший за последние годы взять под свою руку преступный Петербург.