Золотой выстрел

– Глупо, – пожал плечами один из мужчин. – Моя фамилия Грязнов, начальник МУРа. Он, – кивок на соседа, – Гоголев, начальник Петербургского уголовного розыска. Вот так, Сергей Леонидович. Да бросьте вы эту мразь! Задушите ведь!

И Соболев разжал руки. Патриарх дерьмовым мешком рухнул к его ногам. Сергей бросил в сторону пистолет и ткнул старика носком ботинка.

– Отметьте, я сдал вам заказчика всех убийств. Живого. Хотя мог бы и прикончить, как он собирался это сделать со мной. Может, зачтется?

– Во всяком случае, суд об этом будет поставлен в известность, – твердо сказал Грязнов. И обернулся к «рабочим»: – Забирайте этих…

Когда их выводили, Соболев увидел, что еще двое качков лежали, уткнувшись мордами в капот джипа с завернутыми за спины руками. А сторожил их «бригадир» в белой каске и несколько его «рабочих» с сумками через плечо. И у самого выхода, на ступеньках, корчился, катаясь от боли, рыжий качок.

– Чисто сработано, – не мог не признать отчего-то вдруг успокоившийся Сергей Соболев. Он обернулся, печально посмотрел на дом и скорбно повесил голову.

– Ваша беседа с Монаховым, Сергей Леонидович, записана на пленку. Но у нас к вам масса вопросов. Вы захотите сразу на них начать отвечать или вам необходимо время, чтобы обдумать собственное положение? – Грязнов был до того вежлив, что даже сам себе противен.

– А чего обдумывать? Яснее не бывает. А так, может, удастся от бессрочной отделаться. Хоть какая-то польза…

– Логично. Тогда поедемте побеседуем. По душам… Виктор, – обернулся к Гоголеву, – постановление прокурора на обыск в доме Монахова у нас имеется, поэтому давай тоже не будем тянуть время, посылай туда ребят. А самого забирай к себе, в одиночку. И чтоб ни одна живая душа к нему не проникла. Нету его. А кто захочет, пусть попробует найти. Ах ты гусь лапчатый! – покрутил головой Грязнов, глядя на Монахова, который уже пришел в себя, но старательно притворялся, что силы его полностью оставили. – Правильно тебя твой дружок охарактеризовал, Никонов-то Федор Акимович. Шакал, говорит, вонючий, но зубы гиены. Похоже. В машину его! – И вдруг захохотал.

Гоголев посмотрел вопросительно.

– А ты что, так и не понял?! – закатывался Грязнов, хлопая себя по ляжкам и приседая от смеха. – Это ж кому рассказать! Они, – Вячеслав стал тыкать пальцами в качков, – сами же и оплатили нашу операцию!

Рассмеялся и Гоголев. А за ним бойцы спецназа, успевшие «отовариться». Неожиданно для себя засмеялся и Соболев.

– А ты говорил – разборка! – хохотал Грязнов. – Да у вас в Питере все через жопу!… Ох, страсти небесные!…

Эпилог. ВСЕМ… ПО СЕРЬГАМ

В одном купе они оказались случайно.

Впрочем, как сказать… Если мыслить философскими категориями – а Турецкий кое-что все-таки помнил из давно пройденного курса вузовских наук, – то многие явления, необходимость которых и ежу понятна, в своей поразительной неповторимости выступают как случайные. Об этом довольно много, и небезуспешно кстати, рассуждали классики марксизма-ленинизма. И студенты не могли пренебречь их философскими изысками.

Поэтому и телефонный звонок Кости Меркулова, который поначалу Александр воспринял как некую похвалу – и двух недель не прошло, а вот вам и заказчик, и исполнитель, нате, на блюдечке, в кои веки подобное случалось?! – таил в себе нечто большее. Молодец, и ты, и вся твоя команда хорошо сработали, но… Разве дело уже закончено?

Очень подмывало сказать: Костя, остальное политика. Это уже не по моей части. У вас у всех много звезд, вы высоко сидите, общаетесь с богами, вам и карты в руки. И Костя, даже на расстоянии чувствуя возражения Александра, поторопился сказать, что в данный момент от Турецкого никаких подвигов не требуется. Надо просто сесть в поезд и приехать в Москву. Имея в виду при этом, что соседом по купе может случайно оказаться Валентин Евгеньевич Латников. Президент изволил пожелать его увидеть. Возможно, и в связи с необходимыми уже перестановками в Министерстве внутренних дел. Ну чего тут трудного?

И еще одно обстоятельство. Желательно, чтобы прощание с питерскими коллегами, да и с тем же Грязновым, происходило не на вокзале, тем более не у вагона. Демонстрации трудящихся тоже ни к чему. Спокойно, Саша. Заходи в купе, садись. Неожиданно увидев соседа, можешь удивиться. Но в меру. Ты же солидный человек…

Сильно подозревал Александр Борисович, что его совсем не случайно избрали для этой, мягко выражаясь, неблагодарной и неблагородной миссии. Отвлекающий маневр? И это вполне могло быть.