Читаем “Золотой осел" Апулея. Архетип трансформации полностью

Животные в зоопарке также пострадали от дезориентации их инстинктивных привычек, но дикое животное обладает естественными инстинктами. Юнг заметил, что если человек заболевает сифилисом, то что-то не так с его инстинктом, потому что если бы он был в гармонии со своей животной природой, он бы «учуял крысу», его «собачий нос» посоветовал бы ему держаться подальше, но, к сожалению, большинство мужчин потеряли «собачий нос». Там, где есть отрицательный комплекс матери, что-то не так с матерью. Она одержима анимусом, или невротична, или холодна, и потому её инстинкт размыт, поэтому у сына тоже нет носа. Он влюбляется не в ту женщину, он не получает иррациональных предупреждений от своей животной стороны. Так же и с ушами. О тех, кто очень чувствителен, мы говорим, что он «слышит, как растет трава», его слух очень острый. Человек с положительным инстинктом может быть очарован красивой женщиной, но безвредное замечание может показать ему, что у нее нет сердца, и он может покинуть её со временем. Другой ничего не заметит и будет продолжать ухаживать за ней, и в один прекрасный день обнаружит, что она как сосулька. Но человек с хорошим инстинктом слышит. У него есть понимание бытия другого человека. Можно сказать, что колдовство негативного материнского комплекса лишает сына носа и ушей, когда он касается женского мира.

Группа в восторге от этой истории, и Биррена говорит с Луцием о предстоящем празднике бога Риса (бога смеха), который будет отмечаться на следующий день, и говорит, что она хочет, чтобы он «нашел или придумал» что-то для себя, чем можно воздать честь такому великому богу. Луций говорит, что он был бы рад, если бы мог, а затем уходит. На улице его факел гаснет, и в темноте он с трудом находит дорогу домой. Он видит «трех человек», рослых, которые «поднимались и подпрыгивали у ворот Мило», пытаясь попасть внутрь. Решив, что это воры, он вынимает свой меч и убивает их. Затем он стучится в дверь, Фотис впускает ему, и он ложится спать, мертвецки пьяный.

Это конец отрывка, и нам нужно еще внимательнее рассмотреть эту вставную историю. В предшествующем как часть Апулея-Луция мы взяли Сократа, философа-платоника, который уклонялся от проблемы анимы и перегружен бессознательным темной богиней-матерью. Теперь опасность становится ближе. Телифрон — это человек, который подвергается проблеме женщин. Луций, с другой стороны, имеет только любознательность по поводу колдовства и чувственный интерес к Фотис, в то время как проблема анимы еще не представляет беспокойства кроме как в интеллектуальной сфере. Поэтому Телифрон будет теневой фигурой, которая была глубоко повреждена комплексом матери.

Ласка, как и мыши, совы, заяц, и многие другие мелкие животные — это ведьминские животные. Ее повадки жестоки и похожи на кошачьи, и она представляет собой холодную ведьмину хитрость[39]. Очевидно, одна из ведьм превратилась в ласку. Она смотрит на него особым образом, так что он засыпает, и тогда она откусывает ему нос и уши. Ласка, из-за своей большой жестокости, с одной стороны, и удивительно проницательного интеллекта, с другой, в некотором смысле похожа на лису. Это животное, которое представляет такую сверхчеловеческую исконную проницательность, которая является тенью женского принципа у женщин, так же, как и принципа анимы у мужчин.

Женское не обладает логосом, научным умом, но в целом женское у мужчин, и у женщины по своей природе — это некая хитроватость, которая может проникать, заглядывать за углы и получать вещи непрямым способом. Это аспект того, что Юнг называл в женщине так называемым «естественным умом», своего рода абсолютно инстинктивной мудростью, которая также может быть беспощадной и бесчеловечной. Возможно, лучше всего проиллюстрировать это на примере женщины, которая лечилась в Карлсбаде с мужем и, глядя на красивую местность и заходящее солнце, воскликнула: «О, Джон, если один из нас умрет, я перееду в Карлсбад!» Она не думала, что говорила. Вот это и есть мудрость ласки! Обычно женщины прикрывают это сентиментальностью, но анима обладает такой же естественной проницательностью, которая является неким думанием по природным линиям и всегда связана со смертью и наследством. Некоторые женщины точно знают, когда мужчина, в котором они заинтересованы, явно будет один каким-то вечером, а затем вспоминают, что именно этим вечером должны вернуть книгу! Некоторые из них достаточно честны, чтобы понимать, что происходит на заднем плане, но некоторые действительно в сознании абсолютно наивны в этом отношении. Но их ласка-тень точно знает, что это будет подходящий вечер, чтобы прийти и очень удивиться, говоря: «А что, вашей жены нет дома?» Вот она, ласка! Анима мужчины может сделать то же самое очень хорошо, только мужчины еще более не сознают этого.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология