Золотой Лабиринт

– Ну они верили в богов, отождествляя их с силами природы. Боялись подземных обитателей и благоговели перед небесными. Некоторых из них изображали в виде зверей или птиц. – Филипп задумчиво смотрел на надписи. – Здесь написано: человек, который похоронен в гробнице, поклонялся Уту, Владыке дня, богу солнца. Далее здесь идёт молитва. Тут сказано, человек благодарит Владыку дня за свет, за плодородие земель и здоровье в семье.

– Чем занимаетесь? Я вижу, вы специалист в этой области, – поинтересовался Оболенцев. Он стоял, опираясь на изящную трость из слоновой кости.

– Нет-нет, – Филипп улыбнулся и посмотрел на собеседника. – Я всего лишь писатель.

– О, как интересно! А в каком жанре книги?

– Фантастика, приключения, а иногда всё подряд, что придёт в голову.

– Романы?

– В основном рассказы, но пара романов тоже есть.

– Прекрасно! Обязательно прочту что-нибудь, – пообещал Оболенцев, – Но вы так быстро перевели текст…

– Ну, когда-то древние языки и история были моей профессией. Кое-что помню.

– С такими способностями вам надо бы продолжить свою деятельность в этой области, – заметил Оболенцев.

– Всё не так просто.

Поступив в университет на факультет истории, Филипп учился без удовольствия, прогуливая лекции и семинары, отдаваясь радостям студенческой жизни. Но спустя время неожиданно втянулся.

Он окончил университет с отличием и пошёл работать в Археологический музей, занимаясь изучением древних артефактов, публикацией статей и параллельно получением второго высшего лингвистического образования и научной степени. Пошёл по стопам дяди, профессора в области истории и лингвистики, специалиста по древним языкам, Петра Ивановича Смирнова.

Профессия увлекла Филиппа.

Получив степень кандидата исторических наук, он собирался заняться докторской, но трагические события, произошедшие в жизни молодого человека, убили весь интерес, стимул и желание продолжать учёбу.

В один совершенно обычный зимний день весь мир Филиппа, которому было тогда двадцать семь лет, навсегда рухнул. Мать его погибла в автокатастрофе, а спустя две недели отец, не выдержав горя, добровольно ушёл из жизни.

Филипп чувствовал себя разбитым и потерянным, всё вокруг казалось бессмысленным.

Он бросил работу в музее и научную деятельность, уединился и замкнулся.

И в этот момент спасением для него стало писательство. Он забывал обо всём, погружаясь в сочинение фантастических рассказов, придумывая миры, ситуации, героев и их удивительные приключения. Так начался его путь в литературе.

Оболенцев понимающе покачал головой:

– Да, в жизни всё не так просто.

– Точно. А вы, Яков, чем занимаетесь? – Филипп глядел по сторонам, но никого знакомого так и не видел.

– Я, так сказать, коллекционер, – Оболенцев протянул писателю визитку. – У меня небольшой коллекционный дом, но мне приятно считать себя ещё и исследователем. Люблю историю и искусство. Знаю всего понемногу. Вы кого-то ждёте?

– Что? А, нет-нет. В какой области ваши исследования?

– В основном антиквариат, – Оболенцев вновь улыбнулся. – Я, знаете ли, ещё и своего рода хранитель. Помогаю материально с реставрацией древних реликвий, а заодно провожу исследования.

– Интересное занятие.

– Да, знаете, я не жалуюсь. Могу позволить себе много времени проводить на мероприятиях подобных этому.

В кармане куртки Филиппа зазвонил телефон.

– Простите.

– Ничего, – Оболенцев кивнул.

– Слушаю, – писатель направился к выходу.

– Филя, здравствуй! – послышался голос Петра Ивановича Смирнова.

– Дядя! – радостно воскликнул Филипп. – Ты в городе?! – он поспешно вышел на улицу.

– Да, я вернулся. Как дела?

– Нормально. Я сейчас на одном мероприятии, может, перезвоню?

– Конечно-конечно. А что за мероприятие в такой час?

– Да так, одна выставка в Музее частных коллекций.

– Ну ясно, ясно. Звони тогда завтра. До встречи!

Филипп убрал телефон.

На улице совсем стемнело. Он глубоко вздохнул. В здании музея было душновато.

Немного постояв и оглядевшись, Филипп повернулся к входу, чтобы пойти обратно.

– Эй!

Неожиданно чей-то оклик привлёк его внимание. Голос донёсся справа от входа в музей, где высажены деревья и кусты, буйно разросшиеся во все стороны и скрывающие часть здания.

Писатель всмотрелся в тени деревьев и увидел там фигуру.

– Иди сюда! Скорее! Ну же! – Голос был женский, и, сделав несколько шагов в его направлении, Филипп увидел девушку, явно от кого-то прячущуюся.

– Что-то случилось?

Девушка казалась взволнованной и напуганной.

– Да! Иди сюда! Скорее! – она схватила Филиппа за руку и потащила в сторону, в заросли кустов и деревьев за зданием музея.

– Да что случилось?! Что происходит?!

Девушка остановилась, но взгляд её блуждал, словно она пыталась удостовериться: вокруг никого нет.

– Держи и скорее уходи отсюда, скорее! – она сунула в руки Филиппа маленький тяжёлый свёрток и побежала прочь.

Писатель не успел ничего сказать.

Он стоял и смотрел, как стройная фигурка удаляется в темноту ночного города.

Опомнившись, Филипп сунул свёрток в карман куртки, всё ещё вглядываясь в заросли за деревьями.

Он вышел обратно к входу в музей и отряхнул брюки, на которых повисли сухие листья.