Золотое руно

— По‑моему, эпизод, где она говорит «Коньяк — это не конь и не як», гораздо смешнее.

Сингх кивнул.

— Возможно. Но смысл в том, что если я попрошу вас вспомнить нечто, о чём у вас нет воспоминаний, но есть у меня, вы тоже это вспомните. Давайте я дам вам тему — но не обсуждайте её. Просто думайте про неё; вспоминайте её. Хорошо?

Сьюзан кивнула.

— Хорошо.

— Квантовая спутанность, — сказал он.

Её первым импульсом было сымитировать Линду Рикман и сказать «не квантовая и не спутанная», но она не знала даже, есть ли в этом какой‑нибудь смысл, и…

И смысла в этом не было никакого. Квантовая спутанность оказалась понятием из квантовой механики, и она действительно подразумевала сплетение чего‑то такого…

И это было очень странно. Она никогда не слышала ни о чём подобном. Когда пара частиц создаётся одновременно при определённых условиях, они могут оказаться связанными таким образом, что эта связь продолжает существовать независимо от расстояния между ними.

— Вау! — сказала Сьюзан.

— В самом деле, — согласился Ранджип. — Теперь другая тема. Ну, вернее, та же, но рассматриваемая под другим углом. Готовы?

Сьюзан кивнула.

— «Некие жуткие дальнодействия», — сказал Ранджип.

Сьюзан поразилась тому, что знает — это слова, сказанные когда‑то Эйнштейном. И да, они правда были жуткие. Измени спин одной спутанной частицы, и спин другой изменится тут же; они связаны воедино каким‑то почти магическим способом — и опять же, неважно, на каком расстоянии частицы находятся друг от друга.

— Поняла, — сказала Сьюзан и затем удивила саму себя, задав вопрос: — Но если это квантовая спутанность, почему связи не симметричны? То есть, если A читает B, то почему B не читает A?

— Связи, вероятно, симметричны, — ответил Сингх. — То есть, и A, и B могут изменять любой конкретный участок памяти, общий для них обоих — общая память спутана, и изменение её в одной локации приводит к её изменению в обеих. Но симметрия не означает обоюдности. A и B имеют симметрично совместную память, которая, так уж получилось, изначально принадлежала A. В то же время B и C имеют симметрично совместную память, которая, как оказывается, изначально принадлежала B. И так далее.

— Ага, — сказала Сьюзан. — Понимаю.

— О’кей, — сказал Сингх. — Новая тема: Пенроуз и Хамерофф.

И это она тоже вспомнила: физик Роджер Пенроуз — иногда сотрудничающий со Стивеном Хокингом — и аннестезиолог Стюарт Хамерофф предположили, что человеческое сознание имеет квантовую природу.

Это было поразительно: знать что‑то настолько сложное и при этом никогда раньше про это не слышать. Это не было похоже на университетский курс лекций, проигрываемый в голове на большой скорости, это не было похоже на игру в «тривиал персьют», где нужно глубоко копать, чтобы добраться до ответов; это были вещи, которые Сингх знал хорошо, и поэтому она тоже знала их хорошо, и они приходили на ум без усилий сразу же, как только он произносил слова‑триггеры.

— Поняла, — сказала она.

— О’кей, новая тема: конструкция моей установки.

И вот она уже знает всё и об этом: устройство, использующее модулированные лазеры — которые излучают фотоны, частицы того типа, которые действительно могут быть спутанными — для селективного возбуждения нейронов. Его конструкция по сути вытесняла фотоны, что уже были там и замещала их новыми.

Потом…

— Цитоскелет.

И:

— Микротрубочки.

И:

— Конденсат Бозе‑Эйнштейна.

Она потрясла головой, словно это как‑то могло отделить нужные кусочки от кружащейся массы и сложиться в картинку. И через мгновение это произошло.

— И это всё серьёзно? — спросила Сьюзан.

— Да, это нормальная научная теория, — ответил Сингх. — Пенроуз и Хамерофф утверждают, что истинным источником сознания, которое, разумеется, должно как‑то взаимодействовать с памятью, являются не химические синапсы, а квантовые эффекты в микротрубочках цитоскелета — внутренних опорных структур — мозговых клеток. У их теории есть как убеждённые сторонники, так и убеждённые противники. Но если мы и правда имеем дело с квантовой спутанностью, это может объяснить, почему связь не ослабевает с расстоянием.

— А это не даёт идей о том, как её разорвать? — спросила Сьюзан.

— Гмм… нет… нет, у меня нет никаких идей насчёт того, как это сделать. Спутанность вообще‑то хитрая штука и обычно весьма неустойчива. Но я буду пытаться найти ответ.

— Найдите его, — сказала Сьюзан.

— Постараюсь. А как у вас дела? Есть продвижение?

Сьюзан покачала головой.

— Я по‑прежнему не знаю, кто читает президента.

— Что вы будете делать, если так и не сможете выяснить, кто это? — спросил Сингх.

Сьюзан ничего не ответила.

— Вы не можете удерживать здесь людей бессрочно.

И снова она промолчала.

— Они не совершили никакого преступления! — сказал Сингх.

— Один из них получил доступ к секретной информации.

— Не намеренно.

Сьюзан покачала головой.

— Это неважно. Владение такой информацией уже является тяжким преступлением, и все они — подозреваемые.

— Вы хотели бы… — начал Сингх и потом, не в силах озвучить такую мысль, начал снова: — Вы хотели бы, чтобы они исчезли, не так ли?

Сьюзан вскинула брови.