Молодой христианин не понял причин моего удивления и объяснил извиняющимся тоном, что он не только не отличается каким-то особо мягким нравом, но, напротив, настолько вспыльчив, что сам наложил на себя епитимью, решив стать кротким и покладистым. Именно поэтому он сразу бросился на землю и не стал драться со львами. Он еще раз поблагодарил меня за мою доброту и пошел в Рим по дороге, освещаемой живыми факелами. Он был настолько убежден в том, что нужен своему богу для какой-то неведомой цели, что, я думаю, недолго горевал о закрытом пока для него рае, куда отправились сегодня прочие его единоверцы.
Я встретил его снова три года спустя, когда мне поручили выступить посредником в споре между христианами, в котором, по моему мнению, я должен был поддержать Клетия. Вопрос стоял о том, кто унаследует пастуший посох Линия. Я решил тогда, что Клемент все еще слишком молод, и надеюсь, что позднее, упражняя свой дух в смирении, он и сам это понял.
Его черед наступит однажды, но тебя это не должно волновать, Юлий, сын мой. Христиане не имеют политических целей; этим их религия отлична от прочих восточных религий. И я заклинаю тебя никогда не преследовать их, но оставить пребывать в мире — ради твоей бабушки Мирины, хотя, я уверен, иногда они будут досаждать тебе и раздражать тебя.
Я распорядился обернуть останки Юкунда и Барба куском ткани, а также разрешил нескольким перепуганным гражданам забрать трупы их родственников — если, конечно, им удастся отыскать их среди горы мертвецов. Многие предлагали за это богатые подарки, но я с благодарностью отказался. Большую часть тел пришлось перевозить к общей могиле, куда обычно ссыпали пепел простолюдинов; к счастью, она была недалеко.
Итак, я смог успеть к раздаче еды, устроенной Нероном; я был горд тем, как прошло представление в цирке, и выразил горячее неодобрение жутким зрелищем, которое придумал и осуществил Тигеллин. По вине этого своевольного человека в прекрасных садах Агриппины стояла ужасающая вонь и со всех сторон раздавались крики боли и отчаяния. Я заранее прикинул, что еды на такое количество зрителей не хватит, и приказал побыстрее освежевать и разделать диких быков с тем, чтобы от своего имени пригласить людей отведать хорошего мяса.
Но мой собственный аппетит вдруг совсем исчез, когда первые встреченные мною несколько сенаторов как-то странно посмотрели на меня и даже повернулись ко мне спиной, не ответив на приветствие; а затем и сам Нерон поблагодарил меня за спектакль неожиданно вяло и, я бы сказал, как-то виновато.
Только тогда я услышал из его уст о приговоре, вынесенном моему отцу и Туллии; до этого же неожиданное появление на арене Юкунда и Барба оставалось для меня загадкой, несмотря на историю о заговоре, рассказанную молодым христианином. Я даже намеревался язвительно поинтересоваться у Нерона, дождавшись, когда тот будет в благоприятном расположении духа, с каких это пор юношу, считающегося приемным сыном знатного римлянина, могут бросить на арену к диким зверям вместе с христианами.
Нерон обрисовал мне умопомешательство, поразившее моего отца на утреннем заседании сената.
— Твой отец публично оскорбил меня, — сказал он, — но не я приговорил его к смерти. Приговор ему вынесли его же коллеги, причем столь единодушно, что не было ни малейшей надобности в голосовании. Ты же знаешь, сенатор не может быть осужден, пускай даже самим императором, если предварительно его не обвинят другие сенаторы. Твоя мачеха повела себя очень шумно, и потому скандала избежать не удалось, хотя, помня о твоем высоком положении, я предпочел бы сохранить это дело в тайне. Что до британского юноши, которого усыновил твой отец, то он слишком уж серьезно воспринял свои перед ним обязательства и объявил себя христианином. Иначе его бы ни в коем случае не забрали в цирк. Впрочем, всадник из этого калеки все равно вышел бы никудышний. Но тебе не стоит
оплакивать его гибель, ибо твой отец, имевший все признаки душевного расстройства, собирался лишить тебя наследства. Так что, хотя я и вынужден конфисковать собственность осужденного, фактически ты ничего не потеряешь. Тебе же известны трудности, которые я испытываю, когда изыскиваю средства, чтобы обеспечить себе в старости достойную жизнь.
Я подумал, что, пожалуй, мне лучше немедленно объяснить, что мой отец передал мне мою часть наследства еще семнадцать лет назад, — иначе я не смог бы нести расходы, обязательные для всех всадников. Однако земельные участки на Авентине я продал — еще до того, как дома там были уничтожены пожаром. Напомнил я и о том, что отец выдавал мне довольно значительные суммы на содержание зверинца, — но Нерон тоже получал прибыль от спектаклей в амфитеатре с участием моих зверей.