Золотое кольцо всадника

— Однако налог на воду теперь наверняка увеличат — хмуро добавил я, — так что вряд ли зверинец скоро пополнится новыми обитателями.

— Меня, — напыщенно промолвил Нерон, — не однажды обвиняли в изнеженности и в забвении идеалов прежних великих граждан Рима. Что ж, в этот раз мои хулители получат то, чего им так не хватало во все времена правления императора Нерона, хотя я и вынужден буду преодолеть собственное глубочайшее отвращение к задуманному действу. Вес арестованные прямиком отправятся на цирковую арену, к диким животным! Я освежил в памяти древние легенды и обнаружил, что многие из них могу нам пригодиться. Пятьдесят девушек станут Данаидами[33], а пятьдесят юношей — их женихами. Поток помниться, была еще Дирка[34], привязанная к рога: быка…

— Но послушай, — воспротивился я, — с тех по;: как ты стал цезарем, никого, даже самых отъявленных негодяев, не отдавали на растерзание зверям. Я думал, ты навсегда покончил с этим варварским обычаем. Нет, я не готов к такому повороту событий. Да у меня и животных подходящих не найдется, так что нет смысла даже обсуждать это.

Шея Нерона побагровела от ярости.

— Рим думает, будто меня пугает вид крови на песке, — закричал он. — Это не так, и ты сделаешь все, чтобы разубедить людей. Ты подчинишься моей воле, и Дирку привяжут к бычьим рогам, а гончие псы разорвут христиан в клочья!

— Но, цезарь, — пробормотал я, — они натасканы только на зверей и никогда не тронут человека.

Поразмыслив, я осторожно добавил:

— Впрочем, можно вооружить арестантов и заставить их охотиться с гончими на быков. Зрелище получится захватывающее, потому что, как тебе, конечно, известно, даже опытные ловцы частенько гибнут от рогов раненых животных, тем более таких крупных, как мои дикие быки.

Нерон пристально посмотрел на меня и вкрадчиво произнес:

— Ты, кажется, стал заядлым спорщиком, Манилиан? Или я недостаточно ясно объясняю тебе, какое именно представление желаю завтра увидеть?

— Завтра?! — в недоумении воскликнул я. — Да ты не в своем уме, цезарь! Нужно же время, чтобы подготовить все, как следует! Это вовсе не так легко, как может казаться на первый взгляд.

Император надменно вскинул свою большую голову.

— Для меня не существует ничего невозможного, — заявил он. — Завтра Иды[35]. На рассвете соберутся на свое заседание сенаторы, и я с радостью сообщу им, что поджигатели найдены. А потом мы все вместе отправимся в цирк смотреть захватывающий спектакль. Пожар — это такое серьезное событие, что любое мое решение, связанное с ним, сразу приобретает силу приговора, потому устраивать суд вовсе необязательно. Я уже советовался со своими учеными друзьями, и они согласились со мной. Но я уважаю римский сенат и непременно выступлю перед его членами с краткой речью, прежде чем пригласить их в цирк и показать, что Нерон вовсе не боится крови.

— Но у меня действительно нет нужных тебе Диких животных, — сказал я нарочито отрывисто и грубо, надеясь получить пинок в живот или удар по голове тяжелым золотым кубком. Дав выход своей ярости, император обычно успокаивался, и тогда его можно было пытаться переубеждать.

Но в этот раз он повел себя необычно. Побледнев и тяжело дыша, Нерон уставился на меня сверкающими от гнева глазами и тихо спросил:

— Разве не я поставил тебя управлять зверинцем? Разве это не мои звери? Или ты считаешь их своими?

— Зверинец, бесспорно, твой, хотя я и потратил много собственных денег на его обустройство, — ответил я. — Но вот животные — это дело другое. Они мои, и я берусь это доказать. Я покупал их на свои средства, я сам оплачивал стоимость кормов и содержание зверей в вольерах и клетках, и все это отражено в финансовых отчетах. А я не сдаю напрокат и не продаю своих питомцев для тех целей, о которых ты говоришь. Ни ты, ни сенат не в силах заставить меня распоряжаться моей личной собственностью иначе, чем я того хочу, я же не желаю потакать твоим странным прихотям. Римский закон охраняет мои права, не правда ли? — обратился я к присутствующим здесь же сенаторам и законникам.

Те нехотя кивнули, а Нерон внезапно расплылся в широкой улыбке.

— Мы только что вспоминали о тебе, дорогой Минуций, — дружелюбным тоном произнес император. — Я, конечно, всячески защищал тебя, но уж слишком ты сблизился с сектантами-христианами. И зачем тебе понадобилось узнавать о них так много, друг мой? А во время пожара ты взял из моих палатинских конюшен очень дорогую лошадь и до сих пор не удосужился вернуть ее. Я не напоминал тебе об этом, потому что Нерон не хочет прослыть мелочным и суетным человеком, однако, согласись, тебя могут счесть вором и даже предъявить официальное обвинение. И еще. Не странно ли, что на Авентине уцелел один только твой дом? Также поговаривают, что ты опять женился, даже не предупредив меня об этом. Впрочем, не беспокойся. Существует множество причин, по которым люди предпочитают не распространяться о своих женах. Правда, меня уверяли, что ты, мой старый друг, взял за себя христианку…