Золотое дело

Маркел молчал. Да и чего тут уже говорить, когда было ясно, что Щелкалов приехал за ним и посылает его в Вымь, а там за Камень в Югру к этой ведьме! Как теперь домой идти и что Параске говорить?!

– А теперь вот что, – сказал князь Семён. – Даю тебе два дня на сборы. Соберёшься, приходи, отправим.

Маркел поклонился боярам, развернулся, надел шапку и пошёл к двери. Шёл, думал: да чтоб вас…

Глава 2

Маркел вышел из приказа и пошёл домой. А жил он, как и прежде, у князя Семёна на заднем дворе, в подсоседях, взойти по лестнице – и третья дверь по ходу. А Параска с Нюськой жили во второй. Нюська была красавица, уже почти на выданье. Ну а Гурий Корнеевич, Нюськин родитель, в прошлом году наконец (прости, Господи!) сложил голову за веру православную в недоброй памяти местах. От ногайской сабли принял смерть. Параска выдержала траур, а после прорубили дверь из Маркеловой светлицы в их светлицу, сговорились честь по чести и венчались. Хотя какое там венчание, когда уже и Нюську пора замуж выдавать, да и у самой Параски под сердцем было уже тяжко. Вот какая она, жизнь, думал Маркел, идя домой, уже десять с лишком лет прошло как он сюда приехал из Рославля, привёз дяде Трофиму дачу, дядя Трофим дачу принял, они сели выпивать, закусывать, а тут как загремят колокола, как набегут стрельцы, дядя Трофим схватил саблю, Маркел поправил в рукаве кистень – и началась она, служба на новом месте.

А теперь оно уже не новое! Подумав так, Маркел вошёл через ворота на князя Семёнов двор, прошёл налево, повернул за службы, поднялся на крыльцо, вошёл в третью по ходу дверь, в сенях снял шубу, шапку и вошёл в светлицу. Параска сидела на лавке и вставать не думала. Маркелу это не понравилось, но он смолчал. Параска спросила:

– Чего такой хмурый? И чего так рано?

– А ты что, не рада? – строго сказал Маркел, садясь к столу.

– На тебя глядя будешь рада! – язвительно ответила Параска. И тут же ещё спросила: – На службе что-нибудь стряслось?

– У них всегда всё трясётся, – сердито ответил Маркел.

И посмотрел на стол, а после осмотрелся. Параска, вздохнув, поднялась, пошла к печи и стала собирать на стол. Маркел молчал, позыркивал. Параска налила болтухи, Маркел взялся есть. Параска, помолчав немного, вновь спросила:

– Ну так что у вас там приключилось?

– Не велено рассказывать, – сказал Маркел.

– Ой-ой! – насмешливо воскликнула Параска. – Не смеши! Или тебя за волосы таскали, и ты вспоминать теперь про это не желаешь?!

– Никто меня не таскал! – ответил Маркел со злом. – За что меня таскать?! Я на службе всегда первый! Я за десять лет ни одного дела не профукал. У нас всегда как чуть что, сразу ко мне: Маркел Петрович, Маркел Петрович!

И он даже ударил ложкой по столу, для крепости. Параска покачала головой, сказала:

– Это так. Да только что в этом хорошего? Если у них вдруг какая беда откроется, они кого призовут? Ведь тебя!

Маркел не сдержался и сказал:

– Уже призвали.

– Куда? – с жаром спросила Параска, а сама схватилась за живот.

Маркел посмотрел на Параску. Живот у неё был ещё как живот, незаметный. Параска, помолчав, опять спросила:

– Так куда тебя призвали?

Маркел, откашлявшись, сказал:

– Опять в Сибирь, только теперь в Югру. Золотую Бабу изловить, забить в железа и сюда доставить.

– Кого-кого? – недоверчиво переспросила Параска. – Золотую Бабу?

Маркел утвердительно кивнул.

– Ох, – только и промолвила Параска и побелела как снег. Потом сказала: – Они что, совсем очумели? Зачем она им?!

– Значит, нужна, если требуют, – уклончиво сказал Маркел. – И чего ты так перепугалась?! Кто она такая, эта Баба?!

Параска помолчала, а потом ответила:

– Простой ты у меня, доверчивый. А злые люди этим пользуются. Ведьма она, вот кто эта ваша Золотая Баба! Она тебя сперва засушит, а после сожрёт. Она всех сушит и всех жрёт.

– Как это сушит? – не понял Маркел.

– А как бабы сушат мужиков? – злобно воскликнула Параска. – Вот так и она тебя засушит! Но не сразу. Может, будет год сушить, а может, два… А как засушит, так сразу сожрёт. Потому что она ведьма самоедская, а самоеды жрут людей. Ты что, и этого не знал?!

Маркел подумал и сказал:

– А мне сказали, что она не самоедская – вогульская.

– Она и вогулов жрёт, и остяков, и самоедов. Всех! И так и тебя сожрёт. Но сперва засушит!