Золото Маккенны

— Подожди, — сказал он. — Пошевели мозгами, Пелон. Помнишь, почему Кривоух так настоятельно советовал запомнить дорогу на форт? Я напомню. Потому что уже тогда дорога была заброшена и едва виднелась, без усилий её могли разглядеть только индейцы. И вот проходит ещё тридцать лет. Солнце, дожди, песчаные бури, зимние метели и вешние потоки терзают эту землю, изменяют её лицо. Неужели ты считаешь, что и через столько лет старая дорога всё ещё видна? Естественно, мы её не увидели — потому что видеть там больше нечего.

Пелона не слишком убедила эта тирада. Но тут старая карга сказала, что кофе уже остывает, и кто хочет есть, должен отыскать подходящую палочку, заточить и, насадив на неё засиженную мухами оленину, подержать её над огнём, чтобы выжечь из мяса все личинки.

Этот неотразимый аргумент положил конец колебаниям бандита. Вместе с остальными он подсел к костру. Но, усевшись возле огня, указал куда-то вверх по каньону.

— Лучше бы этим тыквочкам завтра утром быть на месте, — сказал он. — Ты, надеюсь, понимаешь, о чём я, милый друг?

— Разумеется, — пожал плечами Маккенна.

А затем подумал о том, сколько тыквочек можно отыскать в древней индейской деревушке, где оросительные каналы давно пересохли.

Лихорадка

И ещё одна мысль угнетала Маккенну, пока он расправлялся с нехитрым ужином, сидя в лагере возле Тыквенного Поля или рядом с тем местом, где оно должно было находиться. Но уже не о тыквах. А о Фрэнчи Стэнтон и о нём самом, и о рискованной затее, вызревавшей у него весь долгий день. Бороться с самим собой было ох как нелегко! Потому что Маккенна точно знал, где они находятся. И знал, что иссохшие тыквенные плети преспокойно валяются возле каналов. Ещё около одиннадцати часов утра они миновали место, которое шотландец немедленно признал, в отличие от своих компаньонов. Они грезили о самородках и золотом песке, которые ждали их впереди, — и поэтому лишь подгоняли своих лошадей, пересекая едва видимые следы фургонных колёс, отпечатавшихся на камнях. Но Маккенна видел их.

Именно эта тайна, которую он с трудом утаил от своих опасных товарищей, и занимала его весь день. Сегодняшняя стоянка — последняя. Следущий переезд — конечный. Если они с девушкой собираются сбежать — хотя и запоздало — в их распоряжении лишь эта ночь. Если пройти сквозь Потайную Дверь в Сно-Та-Хэй, путь назад будет отрезан.

Конечно, он не сегодня узнал об этом. Но тяга к золоту заставила заглушить мрачные мысли. Он проехал четыреста миль, прекрасно понимая, что попутчики прикончат его, как только доберутся до золота. И всё-таки не отступил. Притяжение Каньона Адамса оказалось непреодолимым. Даже желание спасти Фрэнчи Стэнтон померкло перед блеском самородков. И только теперь, в последнем лагере, к Маккенне вернулась рассудительность.

Он снова обрёл свою душу. Это случилось где-то по пути сюда, когда он ехал вместе с Фрэнчи и заметил, что она учится любить эту землю. Ею овладело чувство, которое когда-то взбудоражило и Глена, впервые увидевшего безмолвные каньоны, зубчатые холмы, высокие деревья, сверкающую воду и нагие скалы, подпирающие небо. Эта перемена в девушке и заставила Маккенну наконец забыть о сокровищах. Увы, он слишком близко подвёл её к смертельной ловушке Сно-Та-Хэй! Но ещё оставался последний шанс искупить собственный грех. Глен ещё мог доказать самому себе, что он не алчен и не труслив, что у него хватит отваги, здравого смысла и — да-да! — хитрости, чтобы умыкнуть юную леди, добраться вместе с ней до большака, ведущего в Форт Уингейт, посёлка Гранте и дальше, дальше…

Ужин заканчивался, остатки кофе разлили по кружкам, и надо было каким-то образом отозвать Фрэнчи в сторонку, чтобы сообщить ей о положении, в котором они оказались, и о его плане. К его удивлению, Пелон не стал возражать, когда Маккенна испросил разрешения поговорить с девушкой с глазу на глаз. Ему хотелось, сообщил он вожаку, довести до сведения Фрэнчи предложение Маль-И-Пай, сделанное несколько стоянок назад, — насчёт общего ложа.

— Отлично, отлично, — невесело ухмыльнулся Пелон. — А я-то всё гадал: когда же ты её, наконец, возьмёшь? Мне кажется, она должна бы давным-давно с ума сойти от страсти. По тебе, разумеется. Ну, ты меня понимаешь…

Маккенна взял Фрэнчи под руку и отвёл её в сторонку — так, чтобы оставаться в пределах видимости для остальных, но чтобы их тихий разговор на английском не подслушал никто. Ещё ничего не понимая, девушка улыбнулась и крепко прижалась к Маккенне. Шотландец услышал, как Маль-И-Пай хихикнула. Смех старой карги навёл старателя на мысль — сделать вид, будто уединиться их заставила любовь. Он неуклюже облапил девушку. Рука была слишком длинной для обнимания столь мелких особ. Его жилистая ладонь слишком далеко зашла и нечаянно легла на крепкие девичьи ягодицы. Ладонь, разумеется, тут же отдёрнулась… Ну, почти тут же… Но девушка поймала её и водворила обратно.

— Пусть, — прошептала она Глену Маккенне. — Мне так нравится.