Золотая всадница

– Хочешь знать правду? Я с самого детства во всем был лучше Стефана. Лучше знал латынь и лучше лазал по деревьям, лучше запоминал стихи и лучше фехтовал. Покойный король полагал, что я послужу его сыну хорошим примером и, глядя на меня, он чему-то научится. Но Стефан всегда оставался самим собой, легкомысленным и никчемным. Когда он стал наследником, ничего не изменилось. И ведь не я один видел, что Стефан не годится для того, чтобы управлять страной. На то же самое Владиславу намекали и граф Верчелли, и Иванович… даже Михаил, но это ничего не изменило. Когда Стефан стал королем, я решил оставаться в тени и незаметно осуществлять управление вместо него. Чтобы не возбуждать подозрений, я вел себя как все – брал взятки и делал вид, что участвую в интригах. На самом деле мне ничего не было нужно. Я всегда в глубине души оставался честным человеком, но не имеет смысла быть честным среди подлецов. Когда ты окружен ими, ты должен быть самым подлым и самым изворотливым. Уверен: Оленин говорил тебе обо мне нечто подобное, – добавил он со смешком.

– А если бы Стефан оказался достойным наследником своего отца? – спросила Амалия. – Что тогда?

– Тогда я бы с радостью оставался его адъютантом, только и всего. Но нет никакого смысла в том, чтобы хранить преданность тому, кто в любой момент может предать тебя самого. И когда я понял, что достаточно одного королевского каприза, чтобы меня погубить, и еще одного, чтобы погубить всю страну, я стал задумываться о том, что могу сделать. До Лотты я кое-как справлялся с ситуацией, но когда появилась балерина, мне стало гораздо труднее. Потом ты… И еще Кислинг, который догадался, что по каким-то причинам я играю против него. Когда я тебя увидел, то решил, что ты поможешь мне избавиться от Лотты, постаравшись завоевать короля. Потом мне очень понравилось, что ты не стала этого делать… Я тогда впервые посмотрел на тебя совсем другими глазами, – добавил он как бы про себя.

Ах вот, значит, в чем была истинная причина его интереса к ней…

– Однако ты придумала совсем другой план, очень простой, но изобретательный, и стала претворять его в жизнь. Меня он вполне устраивал, но потом австрийцы все-таки взяли верх, и Стефан лишил меня своего доверия и звания адъютанта.

Верно, вспомнила Амалия. И тот подслушанный обрывок разговора между Милорадом и его кузеном, в котором Войкевич говорил о своих планах… О своих великих планах, которые, казалось, сорвались! В каком отчаянии, наверное, он находился тогда!

– Но ты без труда сумел выпутаться, – язвительно заметила она. – Ты знал о тайной организации и через своих провокаторов подтолкнул одного из ее членов совершить покушение на ипподроме.

Однако Милорад твердо покачал головой.

– Мне было известно немного, но я чувствовал – что-то готовится. Крестьяне в Далмации волновались, на границе едва не вспыхнул бунт… недовольство нарастало, только здесь, в столице, оно куда менее заметно. И меня очень насторожило убийство одного из наших агентов, такие вещи не делаются просто так. – Он посмотрел на напряженное лицо Амалии и улыбнулся. – Ты мне не веришь? По-твоему, я все это подстроил и схватил своих же сообщников, которые обо мне не подозревали? Но это неправда. Все было так, как я тебе рассказываю.

– Зачем ты спас Стефана? – напрямик спросила Амалия. – Потому, что в случае его смерти королем стал бы Михаил, на которого ты не имел никакого влияния?

– Я ничего не имею против Стефана лично, – холодно ответил Милорад. – Я спас его, как спас бы любого другого человека… точно так же, как ты заслонила его дочь, не строя никаких расчетов, не думая о том, что тебя, может быть, убьют. Счастье этого мерзавца, что он в тебя не попал, иначе я не ограничился бы расстрелом холостыми. Но все обошлось, и король вернул меня обратно, что сильно облегчило мою задачу.

Да, подумала Амалия с горечью, он-то не допускал промахов, а если и допускал, то всегда оказывалось так, что они работали на него. А ее собственный блестящий план – втянуть Стефана в расходы, заполучить его долговые расписки и заставить подписать договор о Дубровнике – провалился из-за одного-единственного неучтенного элемента, из-за человека, который стоял теперь напротив нее. В какой-то момент ей показалось, что она добилась своего, и король подписал нужный России договор, но Войкевич теперь просто-напросто откажется его признавать. Она выиграла – и проиграла. Сколько усилий, сколько уловок, сколько денег, в конце концов… и все напрасно, все!

Или не все?

– Почему ты стоишь? – внезапно спросил Милорад. – Садись. Я думаю, нам еще есть о чем поговорить.

Амалия села на первый попавшийся стул и попыталась собраться с мыслями. Войкевич ведет себя очень уверенно, как если бы он полностью владел ситуацией. Предположим, что он прав, армия и народ за него и королевской семье не удастся бежать и сражаться за то, чтобы Стефан оставался на престоле. И что тогда?