Золотая нить Дао

Я вошел в «черную аптеку», купил витамины для своего приятеля, поболтал со знакомой продавщицей и, выглянув в окно, заметил компанию из трех человек, беседующих около закусочной.

Присмотревшись, я узнал двоих – это были мои старые приятели Осин и Рогов. Третьего человека я видел в первый раз. Решив поздороваться с друзьями, я вышел из аптеки и окликнул их. Вся компания повернулась ко мне, и тут я впервые внимательно посмотрел на спутника моих приятелей.

Он был среднего роста, в мешковатом потертом костюме, засаленном и лоснящемся на локтях, и в черной полосатой рубашке с расстегнутым воротом. Рубашка была явно не первой свежести. Одет он был довольно легко, учитывая, что близился конец октября, и многие симферопольцы уже надевали плащи и куртки.

Я подумал, что этот человек напоминает председателя колхоза, возвращающегося с уборки урожая. По его лицу восточного типа трудно было определить возраст или национальность, но про себя я решил, что это кореец – в Крыму существовала большая корейская община.

Осин и Рогов явно обрадовались моему появлению. Рогов бросился ко мне, произнося обычные слова приветствия, и вдруг без всякого перехода спросил, не мог бы я помочь их товарищу. Я немного удивился и поинтересовался, что от меня требуется.

– Это мой друг, – с подозрительным энтузиазмом начал объяснять Рогов. – Такой веселый человек, просто с ума можно сойти. Весь день нас смешит. Он недавно приехал из Средней Азии и еще не успел как следует устроиться, только забросил чемоданы к каким-то знакомым. Знаешь, он очень хочет, чтобы ты отвел его в пельменную. Он просто достал нас этими пельменями. Можно подумать, что он без них жить не может.

Я был немного удивлен, не понимая, по какой причине человек, увидевший меня в первый раз хочет, чтобы именно я отвел его поесть пельменей, и откуда Рогов это знает.

Я открыл было рот, чтобы задать этот вопрос, но Осин потянул меня за рукав, отвел в сторону и прошептал:

– Ради бога, избавь нас от этого «монгола». Привязался, как репей, и все время болтает какую-то чушь.

Уговаривать меня особо и не требовалось. Я еще не успел перекусить после института и не отказался бы от порции пельменей. Повернувшись к корейцу, я сказал:

– Я с удовольствием отведу вас в пельменную.

Кореец широко улыбнулся в ответ и мгновенно откликнулся с сильным акцентом:

– Я угощаю.

Это меня вполне устраивало.

Мы попрощались с Осиным и Роговым, быстрым шагом добрались до памятника Ленина, повернули направо, и, миновав сквер Тренева, направились к пельменной.

Неожиданно для меня кореец заговорил о рукопашном бое и поинтересовался, совершенствуюсь ли я в боевых искусствах. В то время этим термином еще не пользовались, говорили лишь о конкретных видах единоборств – каратэ, джиу-джитсу или дзю-до. Я ответил, что занимаюсь всем понемногу, и мне интересно изучать все виды единоборств. Особо я заострил внимание на том, что термин «боевые искусства» мне непривычен.

– Нет, можно заниматься или спортом, или боевыми искусствами, – настаивал кореец.

– Не понимаю, почему обязательно надо выбирать что-то одно, – возразил я. – Я, например, занимаюсь и спортом, и самообороной.

В тот момент я не понял сути вопроса, заключающейся в том, чем являются для меня боевые искусства – искусством или спортом.

Я начал рассказывать, что изучаю самбо, дзю-до, каратэ и другие виды единоборств.

Убедившись, что я ничего не смыслю в высоких материях, кореец быстро перевел разговор на другую тему. Мы принялись беседовать о самбо, дзю-до и за разговорами незаметно добрались до пельменной.

Кореец со своим ужасным акцентом заказал три порции пельменей с маслом, и я, решив не отставать от него, тоже попросил три порции.

Потом мой спутник потребовал порцию бульона. Схватив тарелку так, что большие пальцы его рук утонули в супе, он залпом выпил через край содержимое тарелки, громко причмокивая от удовольствия.

Меня слегка покоробило, и кореец, заметив мою реакцию, сказал, что надо быть проще, и что только простота приносит определенное счастье в жизни.

Проигнорировав тему счастья и простоты, я принялся расспрашивать его о боевых искусствах, что он о них знает, занимался ли чем-либо сам, и откуда у него такой интерес к единоборствам.

Кореец на это ответил, что раньше он тоже был причастен к изучению разных видов борьбы, но больше не занимается этим глупым делом, поскольку есть занятия и поинтересней.

Сказав это, он откинулся на стуле и закинул ногу на ногу. И тут я впервые обратил внимание на его обувь. Никогда в жизни я не встречал туфель такого покроя. Они были черными, узкими, с длинными загибающимися кверху носками. Я не мог представить себе безумца, изготовившего нечто подобное, и серьезно над этим задумался. Было очевидно, что туфли не фабричного производства. Я и раньше видел обувь с длинным узким носком, но чтобы носки туфель были вытянуты настолько, что казались клоунскими и завивались вовнутрь на полтора оборота, почти как у старика Хоттабыча, такого мне наблюдать еще не приходилось.