Золотая дева

Настя, конечно, попробовала несмотря ни на что взять штурмом Москву. Но со своими выстраданными «четверками», да еще и без репетиторов, провалилась везде, где только можно. И вернулась, разочарованная, домой. Еле успела во Львове документы подать, в педагогический. Поступила, к счастью. Приехала перед началом года учебного вещи собрать. А Юлька-то – глаза ясные, зубрежкой не замученные, – уже действительно на машине разъезжает. Не на своей, конечно, очередной поклонник при «Жигулях»-«шестерке» оказался.

Настя, когда узнала, даже немного позавидовала подруге. И так бы и уехала в свой непрестижный, девчачий институт с тяжелым сердцем – да спасибо, Юля все-таки милостиво познакомила ее со своим «принцем». Убожество оказалось жуткое. Слово «бизнес», только начавшее входить тогда в моду, повторил за полчаса раз двадцать. А по виду – обычный мелкий вор. На Юльку смотрит, как на пустое место. Только когда за ляжку ее хватает, глаза слегка и загораются.

А та счастлива. Проводила своего красавца и гордо так спрашивает:

– Ну, как? Неслабо?

– Смотри, подруга, как бы не влипнуть тебе вместе с ним, – пожала плечами Настя.

И, конечно же, нарвалась: «Да что б ты понимала! Да у тебя и такого нет!»

«Да и во Львове – в педагогическом-то! – вряд ли кто появится…» – закончила про себя Настя.

Но все равно: лучше во Львов и в институт, чем в их колхозе под Конотопом гнить. И жалобно выпрашивать у какого-то воришки жалкий коктейль в их единственном на весь поселок баре.

…Институт у Насти прошел ни шатко ни валко. В школе-то она еще старалась. Ради МГУ гипотетического и карьеры залихватской можно было спину погнуть. А в педике – уже все было ясно. Выше преподавания в школе все равно не прыгнешь. И с мужчинами достойными напряженка оказалась. К ним на дискотеки, конечно, жаловали курсантики да парни из строительного, но тем ведь тоже обязательно эффектных подавай. И стройняшек. И зубоскалок. А Настя как была скромницей, так ею и осталась. Хотя бы за непьющего да тоже с образованием хоть каким замуж выйти – уже хлеб.

И к пятому курсу она нашла ровесника, тоже из Конотопа, только с противоположной окраины, потому в родном городке они и не встречались ни разу. Не красавец, конечно, да еще и обжора редкостный – обожал являться в общагу по воскресеньям, когда девчонки себе картошку со шкварками жарили. Так Насте, чтобы соседки по комнате не ворчали, приходилось тройную порцию строгать. Себе пару кусочков, а все остальное Генусь съедал. Но пусть лучше кушает, чем водкой накачивается, верно?.. К тому же и драться не будет, раз не алкоголик.

В общем, поженились. Сразу после диплома родили дочку – Настя на защиту уже с огромным пузом явилась, ей всего пару вопросов и задали. И вернулись в Конотоп.

Юля, конечно, к подруге мигом прибежала и аж расплакалась – так соскучилась, говорит. Сама она, конечно, замуж не вышла, хотя, по рассказам, претенденты в очереди стояли. Но Настя ж не слепая: откуда очередь, если выглядит Юлька уже изрядно потасканной, одета бедненько, под глазом фингал тщательно припудренный. Да еще и затравленный блеск в глазах появился. Генусь с балкона заорал что-то громко (спички, что ли, попросил принести), так подружка аж присела, сжалась… Несчастная, забитая. Про Алена Делона мечтать совсем уже бесполезно. Даже и Денни де Вито вряд ли на нее позарится.

Но свои мозги ведь в чужую голову не всунешь. Тем более что и самой Насте похвастаться было нечем. Квартирку им с Генусем приходилось снимать, дочка болела, на заводе, куда определился муж, платили все реже, да и Настю со школьных грошей грозились уволить, потому что у ее ребенка постоянно то грипп, то ветрянка и классу чуть не половину четверти приходится на заменах сидеть.

А у Юли ведь и всплески случались. То явится шубой похвалиться – ей очередной кавалер подарил. Ну и пусть, что с чужого плеча, – у Насти и такой нет, пятый сезон в китайском пуховике ходит. То по курортам она разъезжает – и слезную телеграмму, чтоб срочно денег выслала, подруге прислала лишь однажды. И выглядеть стала как-то поувереннее. Цвет лица, конечно, не ах, и располнела, и волосы худой краской испортила, зато за словом, как раньше, уже в карман не лезла. И хохочет заливисто. «С блядинкой» стала, как Генусь говорил.

Настя уже даже задумываться начала: что лучше? Беспечно порхать по жизни, как делает подруга, пусть и получая изредка бланш под глаз? Или как она: круглыми сутками крутиться по хозяйству, за Генусем постирать, за дочкой убрать и на всех обед сготовить – в условиях, когда денег только на хлеб с картошкой хватает. И никакого ведь просвета, лишь хуже становится! Генку сначала на половинную рабочую неделю перевели, а потом и вовсе сократили. Муженек попытался мелкий бизнес провернуть, сигаретами торговать начал – прогорел мгновенно, хорошо хоть, долгов больших не успел наделать. А дочка растет, и одежду ей, и на море пора бы свозить, и квартиры своей, наконец, хочется, в двадцать восемь-то лет!