Золоченая цепь

– Да, – вздохнул Эвермен. – Его не назовешь трусом. Он не звал на помощь, а ведь рисковал гораздо больше, чем… Впрочем, у него были свои недостатки. Я еще не поздравил тебя с победой. Ладно, оставим все, как есть, идет?

– Идет, – кивнул Дюрандаль. – Оставим все как есть.

– И еще одно. Я уполномочен предложить тебе занять его место, если хочешь. Никакого подвоха, клянусь. Ты можешь присоединиться к нам, и тебя примут с радостью. Навсегда.

– Нет, спасибо.

Эвермен улыбнулся. Он заморгал, словно пыль попала ему в глаза.

– Я не удивлен. Все равно, мне жаль. Ты не представляешь, что отвергаешь. Скажи мне только одно: настолько ли наше братство хуже твоего? Ты считаешь, что я недостоин всех тех жизней, которые уходят на то, чтобы сохранять жизнь мне – а твой драгоценный король лучше?

От этого возмутительного вопроса у Дюрандаля перехватило дыхание.

– Я добровольно рискую своей жизнью ради…

– И наши соискатели тоже.

– О, но это же вздор! Это безумие! Иди к черту! Мы были друзьями в Айронхолле. Мы были близки как братья. Видеть, как человек, которому я верил, которым восхищался и которого любил, превращается в… – во что? За знакомым лицом прятался чужак. Этим спором не вернешь старого Эвермена.

– Мы договорились оставить все, как есть, верно? Сможешь добраться до дома?

Монах улыбнулся:

– О, ноги затекут и все такое, но доберусь в полном порядке. Я тут захватил тебе золотой слиток на память. Можешь его выбросить, если он тебе не нужен. Умеешь ездить верхом на верблюде?

– Не слишком хорошо, но справлюсь.

Они выпили воды из бурдюка и попрощались как друзья, которые не знают, доведется ли им еще встретиться. Потом сели на верблюдов и разъехались в разные стороны.

Часть V Монпурс

1

До дома оказалось очень, очень далеко. Все сговорилось против него: караваны, погода и, наконец, война. Одинокий человек уязвим. Много раз он избегал ограбления только благодаря своей способности бодрствовать всю ночь. Дважды он вовремя ощущал приближение лихорадки, и ему приходилось закапывать все свои ценные вещи в тайниках и надеяться на то, что он выживет и сможет выкопать их. Он застал половину Эйрании вооруженной. Шивиаль находился в состоянии войны разом с Исилондом и Бельмарком, поэтому он был вынужден возвращаться через Жевильи, и то ему повезло, что он не попался в лапы бельским пиратам. Он сошел на берег в Сервилхеме хмурым утром девятого месяца 362 года, больше, чем через пять лет после отъезда. Заплатив все, что у него оставалось еще от королевских денег, за серую в яблоках кобылу, он пустился в путь через все королевство.

Он обнаружил, что его родина странным образом изменилась. Амброз более не был народным героем, как прежде. Налоги стремительно росли, война подрывала торговлю, неурожай случался три года подряд. Королеву Сиан обезглавили по обвинению в измене, и место ее заняла Королева Гаральда. В городах царили причудливые моды. Джентльмены щеголяли высокими слоеными воротниками, пышными манжетами, плащами с разрезами, расшитыми жилетами и широкополыми шляпами с перьями. Леди исчезли под слоями пышных драпировок; рукава платьев свисали до земли, а то, что оставалось видно от лиц, выглядывало из-под вычурных тюрбанов. На подъездах к столице Дюрандаль узнал, что должен искать своего государя в новом большом дворце в Нокере. Впрочем, доклад Королю мог подождать пару дней; у него было дело и поважнее.

Он прискакал в Старкмур около полудня и был встречен двумя высланными ему наперехват всадниками. С первого взгляда они узнали в нем Клинка, но отсалютовали ему, ничем не выказав того, что узнали его лично.

– Кандидат Бандит к вашим услугам, сэр.

– Кандидат Сокол, сэр.

Судя по их взволнованным лицам, раскрасневшимся на ветру, они были из Младших, однако оба были вооружены. Оба выглядели настолько типичными представителями школы, что после столь долгого отсутствия показались ему почти близнецами. Он обратил внимание на то, что Сокол курнос, а у Бандита сросшиеся брови, и мысленно выругал себя за то, что вынужден различать людей по таким пустякам, но при первой встрече на поросших вереском, пустынных холмах ему просто не оставалось ничего другого.

Он не назвал им свое имя, которое к этому времени все, должно быть, забыли. Они все равно решили бы, что это дурная шутка.

– Я приехал вернуть меч, – только и сказал он. – Я не могу остаться.

Они переглянулись, нахмурившись, потом Сокол повернул коня и галопом поскакал обратно с донесением, а Бандит вместе с гостем поехал следом. У него хватило ума, чтобы понять, что Дюрандаль не расположен к беседе, и такта, чтобы молчать самому. Когда они проезжали в ворота, ударил большой колокол.

Дюрандаль спешился у высокой входной двери и передал поводья незнакомому конюху.

– Я здесь не задержусь, – сказал он. – Задай ей овса, напои и приведи обратно.