Знойные ветры юга ч.2

Как и многие высшие чины армии, Агван был выходцем из Армении, и воевал уже лет двадцать, пройдя с императором до самого Ктесифона. Крепкий смуглый мужчина оценивающе смотрел на противника. Они уже обменялись несколькими ударами, изучая друг друга. Очень странно. Агван шкурой чувствовал его неуверенность. И вроде бы здоровый, как бык, и реакция отличная, но оружие держит, словно новичок. Какой интересный у него меч! Изогнутый клинок с толстым концом. Удар таким будет поистине страшным.

Раздумье чуть не стоило трибуну жизни. Только отточенные навыки воина позволили ему уклониться от неминуемой гибели. Легкий ветерок из-под клинка мазнул по коже его лица. А он довольно быстр! Удар! Агван сделал выпад, который араб принял на щит. И щит у него тоже хорош! — подумал Агван. — Армейский скутум, только очень уж нарядный. Где его взял этот дикарь?

Есть! Агван торжествующе взвыл, достав в выпаде грудь врага. Сейчас хрустнут ребра! Кольчуга плохо держала такие удары. Но нет, араб только поморщился. Крупные пластины, вплетенные в кольчужный доспех, приняли удар на себя. Зазвенела сталь…

Да как же тебя достать? — думал Агван, обходя своего врага по кругу. Щит араба уже был изрублен. Ему осталось жить два-три удара, не больше. Впрочем, и собственный щит трибуна тоже дышал на ладан. Могучий араб колотил по нему с неистовой силой. Ноги? — напряженно думал Агван, отбивая очередной удар. — Нет! Ноги защищены на зависть. — Он уже несколько раз доставал своего врага, и для любого другого эти удары были бы смертельны. В голове трибуна билась отчаянная мысль. — В глаз его ткнуть, что ли! Да где он взял такой шлем? Никогда ничего подобного не видел!

— Сразимся на ножах? — спросил Агван на ломаном арабском. Он уже стал терять силы. Тяжелая схватка вымотала его, а противник все еще был полон сил. Агван не мог поразить неуклюжего врага, как ни пытался. Все огрехи этого громилы искупались безупречной защитой.

— Можно! — ответил араб на хорошем греческом.

— Снимай шлем, — сказал Агван. — Я хочу видеть твои глаза, когда зарежу тебя, дикарь.

— Ну, смотри, — хмыкнул тот и отбросил шлем в сторону.

— Да кто ты такой? — удивился патрикий, разглядывая светло-русого мужичину с голубыми глазами. — Ты не араб!

— Ты тоже не грек, — торжествующе усмехнулся тот, делая выпад ножом.

— Чего радуешься, скотина? — сберегая дыхание, спросил трибун, которого глодал червь сомнения.

Тут было что-то не так. Движения врага изменились, пропала куда-то его странная неуклюжесть. Напротив, движения его стали экономными и плавными. Агван отбил нож почти у самых глаз, и тут у него в голове словно взорвался огненный шар. Его что, ударили в пах? Но ведь это же недостойно честной схватки! Нож варвара уже вошел в его горло, рассекая гортань, а Агван еще слышал ненавистный голос.

— Еще бы мне не радоваться! Ты сделал ошибку, ромей! Драться на ножах я умею куда лучше, чем биться мечом. Честно говоря, я вообще делал это сегодня в первый раз.

Мусульмане, которые стояли неподалеку, торжествующе взвыли, а Надир надел шлем и потащил убитого врага в сторону своих. С тела имперского трибуна можно было снять немало ценностей. Его приветствовали, хлопали по плечам и спине, а он понимал, что остался жив лишь благодаря подаркам своего старшего брата. Да и тяжелые сапоги на толстой подошве показали себя как нельзя лучше. Особенно окованный металлом носок.

— Хороший доспех, — с усмешкой посмотрел на него Халид ибн аль-Валид. — Если бы не он, на Сокотре стало бы одним эмиром меньше.

— Только великий Аллах решает, кому жить, а кому нет, — сухо ответил Надир.

— Воистину так, — согласился Халид, который и сам уже сразил двух воинов. — Смотри, что творит этот ненормальный!

А на поле боя бесновался Дирар, который снова снял доспех и воевал голый по пояс. Лоснящееся от пота смуглое тело было перевито канатами сухих мышц, а на его груди кровоточили несколько неглубоких порезов. Дирар читал стихи, сочиненные в горячке боя.

— Я — смерть Бледных,
Я — убийца римлян,
Я — посланная вам кара,
Я-Дирар ибн аль-Азвар.

Мекканец уже сразил в поединке нескольких врагов. Дуксы Филадельфии и Тивериады[17] погибли в поединках с ним. Никто больше не отзывался на его призыв.

— Бой десять на десять! — заорал он. — Ну, кто со мной!

Из строя арабов вышел Халид ибн аль-Валид и несколько воинов. Надир вздохнул, с сожалением посмотрел на труп, одетый в роскошный пластинчатый доспех, и тоже сделал шаг вперед.

— Удивил, — хмыкнул Халид, но глаза его потеплели. В них уже не было того презрения, что он испытывал к этому странному выскочке еще совсем недавно. — Наверное, я зря сомневался в тебе. Ну, пошли, Надир ибн Берислав, убьем этих неверных.

— Почему мы не бьемся всей силой? — спросил Надир.

— Все просто, — ответил Халид. — Их стрелки гораздо лучше наших, и они сейчас выжидают. Как только мы выбьем их самых умелых бойцов и командиров, то тут же пойдем в атаку. Осталось недолго, парень. Просто поверь мне, ведь я делаю это уже не в первый раз.

* * *