Знать и помнить [Диалог историка с читателем]

Пагубно повлияли на обороноспособность страны репрессии против наиболее одаренных и ценных для общества людей. В морально-психологическом отношении это породило атмосферу неуверенности, страха, боязни самостоятельных решений, проявления инициативы. Высший командный состав и офицерский корпус Красной Армии в значительной мере были истреблены или находились в лагерях. Например, из 837 человек, первыми получивших персональные воинские звания в ноябре 1935 года (от полковника до Маршала Советского Союза), 720 было репрессировано. Речь шла о лучших по профессиональной компетентности и моральным качествам. Это сыграло роковую роль в судьбах народа.

Несмотря на все это, Советский Союз обладал таким материальным и духовным потенциалом, что мог оказать отпор фашистской агрессии при умелом использовании имеющихся сил и ресурсов. Однако просчеты и ошибки политического и военного руководства страны привели к наихудшему варианту первого периода войны.

Читатели уделяют большое внимание вопросам подготовки страны к обороне, роли Сталина в руководстве этой подготовкой. Инженер В. В. Тарунтаев (г. Москва) считает, что Сталин заблуждался в отношении истинных намерений Гитлера, и эта ошибка дорого обошлась нашей стране. Другой москвич, А. З. Рубинчик, вспоминает:

«Осенью 1939 года граница отодвинулась на запад на 250 километров. На прежней линии обороны вооружение демонтировали,[116] а на новой установить его не успели. В районе Киева оборонительный пояс также был демонтирован.

За 13 месяцев до войны Сталин стал получать тревожные радиограммы о планах фашистов… Ценнейшие данные сообщали наши разведчики из Токио. Сталин получил 76 тревожных сообщений о готовящейся войне и ни на одно не обратил внимания».

Г. Я. Сотонин (г. Пермь) считает, что из-за некомпетентности Сталина и других лиц из его окружения не было сделано все необходимое для подготовки к грядущей войне и прежде всего не было своевременно налажено серийное производство новейших типов танков, самолетов, артиллерийского оружия. «Тут много было демагогии — споров, согласований, в результате потеряли время, пришлось все наверстывать в тяжелейших условиях в первые годы войны».

Об этом прямо говорил Г. К. Жуков, вспоминая о военных месяцах и откровенно признавал: «…на нас, военных, лежит ответственность за то, что мы недостаточно требовали приведения армии в боевую готовность и скорейшего принятия ряда необходимых на случай войны мер». Г. К. Жуков не скрывал главную причину такого поведения: «Конечно, надо реально себе представить, что значило тогда идти наперекор Сталину в оценке общеполитической обстановки. У всех на памяти еще были недавно минувшие годы; и заявить вслух, что Сталин не прав, что он ошибается, попросту говоря, могло тогда означать то, что, еще не выйдя из здания, ты уже поедешь пить кофе к Берии»[117] (то есть будешь репрессирован).

В результате репрессий 1937―1938 годов уровень боевой подготовки наших войск сильно упал. Глубоко занимавшийся изучением этого периода К. М. Симонов писал: «Мало того, что армия, начиная с полков, была в значительной мере обезглавлена, она была еще и разложена этими событиями. Наблюдалось страшное падение дисциплины, дело доходило до самовольных отлучек, до дезертирства. Многие командиры чувствовали себя растерянными, неспособными навести порядок».[118]

Война с Финляндией показала слабые стороны Красной Армии. Это было видно как Гитлеру, так и Сталину. Однако первый из них раньше сделал для себя практические выводы.

После советско-финляндской войны, 8 мая 1940 года, К. Е. Ворошилова на посту наркома обороны сменил С. К. Тимошенко. В связи с этим была назначена комиссия ЦК ВКП(б) для проверки деятельности наркомата. Она заключила: «Наркомат отстает в разработке вопросов оперативного использования войск в современной войне. Твердо установившихся взглядов на использование танков, авиации и авиадесантов нет… Удельный вес механизированных войск является низким». Комиссия констатировала также падение дисциплины, случаи неповиновения командирам и дезертирства, общее ухудшение уровня профессиональной компетентности командного состава всех степеней.[119]

Наркомату обороны удалось добиться у Сталина разрешения на частичный призыв в кадры армии полумиллиона запасных и на переброску в западные округа еще четырех армий. Однако Сталин категорически отказался дать согласие на приведение в боевую готовность войск приграничных округов. В таком сугубо ответственном деле ограничились полумерами. Подобное же произошло и с мобилизационным планом развертывания промышленности в военное время. К началу войны он так и не был утвержден. Особенно тяжелое положение сложилось с боеприпасами.

Мысленно продолжая разговор с авторами писем, хочу привести следующее высказывание маршала Г. К. Жукова:

«Говоря о предвоенном периоде и о том, что определило наши неудачи в начале войны, нельзя сводить все только к персональным ошибкам Сталина или в какой-то мере к персональным ошибкам Тимошенко и Жукова.

Все это так. Ошибки были.