Знать и помнить [Диалог историка с читателем]

В Великой Отечественной войне Красная Армия победила, руководимая ее полководцами. Эту истину не перечеркнет тот факт, что исключительную роль в управлении играл Сталин. Эта роль не была однозначной. Почему его нельзя считать великим? Факты истории ставят под сомнение и его компетентность, и его нравственность. То и другое несовместимо с величием. Главным образом по его вине командным кадрам Красной Армии был нанесен огромный ущерб непосредственно перед войной. Враги, полагая, что Красная Армия стала «колоссом без головы», ускорили нападение на СССР. Характерно, что среди ведущих деятелей Красной Армии были репрессированы именно те, которые отстаивали прогрессивные взгляды, выступали за скорейшее оснащение армии, авиации и флота новейшей боевой техникой. Репрессии неизбежно усиливали среди командиров привычку «чутко прислушиваться к мнению начальства», сковывали инициативу, без которой немыслимы успешные военные действия. Армии в определенной степени удалось восполнить эти утраты. Они, однако, не могли не сказаться на ее боеспособности, особенно в первые месяцы войны.

В 1941―1945 годах сложилась новая славная полководческая школа, история которой еще не написана. Замечу вскользь, что на страницах ряда изданий в СССР, а также за рубежом от остальных советских полководцев резко отделяют Г. К. Жукова. «Мы в долгу перед Жуковым», — пишет «Литературная газета», имея в виду отсутствие ему памятника. Почему же мы не «в долгу» перед остальными советскими маршалами?

Наряду с репрессиями другим роковым действием Сталина и его советников был грубый просчет в оценке намерений противника накануне 22 июня 1941 года. Многие действительные соображения Сталина или те, которые ему приписывают отдельные авторы, при более глубоком рассмотрении оказываются ошибочными. Надежда на обязательства Германии по пакту от 23 августа 1939 года была наивной. Уже в 1939―1941 годах фашисты многократно демонстрировали полное пренебрежение любыми правовыми и нравственными нормами. Напомню лишь о захвате Чехии вопреки Мюнхенскому соглашению, только что подписанному Германией. Сталин не хотел дать фашистам повод для нарушения пакта о ненападении. Но разве их до этого останавливало отсутствие повода? Разве они не фабриковали сами эти поводы при нападении на Польшу и другие страны? Старание «не дать повода» не помешало фашистам сочинить ложь об «упреждающем характере» нападения на СССР. С другой стороны, если была уверенность, что фашисты в 1941 году нападут, то что могло бы изменить появление повода?

Сталина беспокоила неподготовленность Красной Армии. Но знает ли военная история хоть один случай, когда армия имела бы стопроцентную подготовку? Можно ли уповать на отличную подготовку в течение совершенно не гарантированных нескольких мирных лет и отказаться от немедленного приведения пограничных округов в состояние удовлетворительной готовности?

Напомню, что наша партия еще в начале века пришла к выводу, что войны империалистами не объявляются, а начинаются внезапно. Эта идея была отражена в наших армейских уставах, получила теоретическую разработку в трудах советских военных теоретиков уже на опыте агрессивных походов вермахта 1939―1941 годов. Не может быть принята в качестве извинительной и ссылка на возможную неблагоприятную реакцию западных держав в случае мобилизации наших приграничных округов. Допустим, что это вызвало бы очередную волну антисоветской пропаганды. Но верх очень скоро взяли бы долговременные интересы этих держав.

Безнравственно скрывать, что фактор внезапности возникает не только вследствие профессионализма и подлости агрессора, но и по вине обороняющегося. Войска Красной Армии не были приведены в боевую готовность. Нападение оказалось внезапным, что чрезвычайно усилило противника. Здесь кроется главная, если не единственная причина поражений в начале войны.

Распространенные доводы — «история отвела нам мало времени», «наша миролюбивая страна не могла приложить бо́льшие усилия в интересах укрепления обороны» — не имеют реальной основы. В отведенное нам время мы могли сделать больше, если бы не допустили просчетов и самоуспокоенности, если бы следовали рекомендациям передовых ученых, а не заслуженных псевдопрофессионалов. И, главное, по всем основным характеристикам Красная Армия ни в чем существенно не уступала немецкой. Наоборот, она имела преимущества в идейно-политическом и нравственном отношениях, выгоды обороняющейся стороны. При перерастании войны в затяжную все долговременные факторы войны обращались в пользу СССР.

Ряд авторов сообщает о превосходстве вермахта в боевом опыте. Внешне это так. Но ложная трактовка действительно приобретенного опыта привела вермахт к грубой переоценке собственных сил и в конечном счете к краху. Тезис о том, что вермахт опирался на военно-экономический потенциал всех стран, захваченных Германией или зависимых от нее, также не является выводом из серьезного научного исследования. В действительности вермахт в июне 1941 года лишь в незначительной мере использовал некоторые ресурсы этих стран.