Знание - сила, 2005 № 04 (934)

Опубликованные материалы дают дополнительные подтверждения о весьма своеобразной сталинской логике. Баткин приводил его глубокомысленные рассуждения об усилении роли карательных органов и одновременно об идее отмирания государства. Можно подтвердить этот вывод другими примерами, в частности, пассажем из речи на приеме в Кремле 22 апреля 1941 года участников декады таджикского искусства- С одной стороны, Сталин говорит о новой идеологии дружбы народов, созданной Лениным, "смысл которой заключается в том, что все народы равны". С другой, поднимает тост "за здоровье и процветание таджикского народа" со словами: "Таджики — это настоящий народ, носитель короны, как называли их иранцы, и они, таджики, это оправдали. Это особый народ, это не узбеки, не киргизы, не казахи, это самый древний народ из всех народов Средней Азии. Это люди старинной культуры. Это народ очень старой и очень серьезной культуры. Искусство этих людей потоньше, они тоньше понимают и чувствуют искусство". Как же это утверждение согласуется с предыдущим тезисом Сталина о том, что все народы равны? Где же здесь логика? Обычная, не сталинская?! А вот это уже совсем из М. Зощенко: "На Западе окурков на пол не бросают, но там трудящиеся люди — рабы капитала", — таков был ответ Сталина на обвинения в том, что "мы отстаем культурно" (из речи 29 октября 1937 года на приеме в Кремле работников и руководителей металлургической и угольной промышленности).

Похороны Ф.Э. Дзержинского

Не требует дополнительных доказательств тезис о том, что Сталин был государственником. "Не бойся, России не пропью" — сказал он А.Е. Голованову во время приема У. Черчилля и А. Гарримана в Кремле 14 - 15 августа 1942 года. Однако силу государства он понимал весьма своеобразно. М. Джилас верно подметил, что он считал "надежным только то, что зажато в его кулаке; каждого же, находящегося вне полицейского контроля, он считал своим потенциальным противником". Речь Сталина на праздничном обеде 7 ноября 1937 года у Ворошилова — это настоящий трактат о его понимании государства. В книге Невежина эта речь приведена в записи Г. М. Димитрова и Р.П. Хмельницкого. По Сталину, "царя мы свергли и превратили нашу страну в государство для трудящихся. У нас с вами нет заброшенных окраин, нет центров, все стянуто в единое. Государство наше стало колоссальным, сколоченным экономически и политически тесно связанным. Это как раз то, что может пугать и держать в страхе врага". Далее Сталин неоднократно варьировал в речи свою угрозу "беспощадно уничтожить... как род" всех, "кто посмеет стать на пути строительства целого единого государства".

Величие государства для Сталина — это власть, руководство, кадры и тотальное закрепощение подданных. Причем он был убежден в том, какое это "великое дело — руководить" и что "нигде в мире не может быть таких руководителей, как у нас". Выступая в разгар Большого террора 29 октября 1937 года, он говорил о том, что не все руководители это поняли и стали врагами народа. Поэтому он поднимает тост "за здоровье тех хозяйственников, которые осознали свое великое положение, которые поняли, на какую вышку подняла их история, за таких руководителей, которые выполняют волю народа..." Под волей народа здесь надо понимать волю Сталина, потому что иерархия власти в СССР была выстроена под одного человека. Из записи польского генерала В. Андерса об обеде 4 декабря 1941 года: "Кроме Сталина и Молотова, который исполнял роль хозяина приема, были еще комиссары: Берия, адмирал Кузнецов, Микоян, Каганович, а также, если не ошибаюсь, Маленков, Щербаков, Жданов, Жуков и заместитель начальника генштаба Василевский. Каждый по отдельности был необыкновенно самоуверен и полон энергии, но в присутствии Сталина все, не исключая и Молотова, совершенно съеживались. Чувствовалось, что они ловят каждый его жест, каждое слово и готовы выполнить любой приказ во что бы то ни стало". Именно такие руководители и были нужны Сталину в его механизме власти. Его поведение по отношению к своим соратникам было типичным поведением Вора в Законе, а отношения его "шестерок" между собой — типичными отношениями братвы. Вот характерный эпизод поведения Пахана, зафиксированный Джиласом в воспоминаниях о приеме после подписания советско-югославского договора 11 апреля 1945 года: "Сталин, конечно, знал о дряхлости Калинина и неуклюже подшучивал над ним, когда тот заинтересовался югославскими сигаретами Тито.

— Если машинист локомотива не выполняет своих обязанностей, я поступаю с ним вот так, — ответил Лазарь Моисеевич, проведя пальцем поперек горла и осклабившись.

— Не бери — это капиталистические сигареты! — сказал Сталин, и Калинин в смятении выронил сигарету из дрожащих пальцев. Сталин засмеялся, став похожим на фавна".